Замок даруют мне, так что и инспекция владений – мое личное дело!
– Хо-хо! – Ван Харт изобразил ладонями аплодисменты. – Лорд Уолес настолько жаден?
– Ну а если серьезно, – Патрик покачал головой, – ее величество не отпустит тебя со мной.
– Еще и вуалью помашет напоследок. Она бы с удовольствием избавилась от всех четверых, но и половина от этого числа ее устроит.
– Поясни.
Ван Харт посмотрел в открытое лицо Патрика, вздохнул, притворно сокрушаясь:
– Дитя! Для чего наше величество заводило себе миньонов?
– Заводила? Заводят скорее собак, чем людей.
– Вот именно что завела, как щенков на псарне. Затем, чтоб молодые щенки загрызли старых собак, расчистив политическую арену. Ее расчет оправдался, мы сделали это. Но, к нашему несчастью, излишне рьяно и слишком быстро.
– А теперь…
– От нас пора избавляться, мой шаловливый песик. Потому что «слишком быстро» в нашем случае – непозволительно. Мы зачистили арену, избавившись от старичья, и имеем все шансы так же быстро заматереть. А ей, при всем моем восхищении, – тут Гэбриел опять прибег к доманскому акценту, – нашей венценосной леди, не особо нужны когти и клыки.
Лорд Уолес помолчал, тронул кисточку на шапке, затем посмотрел сквозь бокал, сквозь плещущееся в нем золотисто-багровое вино, на пламя камина:
– Аврора – женщина, а женщины добры и нерасчетливы.
– Ты глуп, если действительно так считаешь. – Ван Харт потер подушечкой пальца щеку. – Аврора, дружище, прежде всего – королева, а уже потом – женщина. И если уж разговор зашел о слабом поле, позволь задать тебе прямой вопрос.
Патрик кивнул, Гэбриел продолжил:
– Ты делил с ней ложе?
– С королевой? – В голосе ленстерца послышался испуг пополам с благоговением.
– Я так и думал, что нет. А людская молва меж тем приписывает тебе десятки любовных побед на этом ристалище. Впрочем, как и мне, как и Оливеру, как…
– Разве это важно?
– Лишь в том случае, если ее величество вполне к нам равнодушна.
– Или хранит верность одному мужчине?
– Мы даже знаем, какому.
– И не повторяем досужие сплетни.
– Точно! Лишь поддерживаем сплетни о нас грешных.
Патрик хмыкнул:
– Ну хорошо, мы – зубастые псы, – широко улыбнувшись, он отбросил со лба золотистый локон. – Уолес, у которого только что не едят с рук хабилисы королевского университета, или Виклунд, которому прочат пост командующего уже через пару лет, или ты… С тобой вообще все просто – в любой момент ты заявляешь права на Дювали и объявляешь долину отдельным княжеством. Но Станислас? Почему наш нежный бард вызывает ее опасения?
– Одна песенка нашего нежного барда может как разрушить, так и возродить из пепла любую репутацию. Уж сколько лет прошло после сочинения о шуте и фее, а во всех ардерских тавернах до сих пор напевают сии куплеты.
– Ах как же его звали?.. – Уолес заржал отнюдь не с профессорской сдержанностью. – И что же наш лорд-шут, он благословит