видите, вас даже в кабинете завуча слышно. Разве так можно?
Эффекта от явления завуча хватило ненадолго. Уже через десять минут в классе вновь стоял кавардак. Зину то и дело дергали за косы, толкали в спину и кололи шариковой ручкой. Теряя терпение, она оборачивалась, чтобы дать сдачи, но от нее только этого и ждали. Обидчики понимали, что их много и они сильнее, а поэтому им ничего не грозит. Совсем. Те слабые удары, которые девочке все-таки удавалось им нанести, были им все равно что слону дробина. Зина это тоже понимала, и от этого ей было обидно вдвойне. В такие минуты она представляла себя в большом прозрачном куполе, сквозь который никто не сможет к ней прикоснуться и ничего ей не скажет, в ее куполе всегда тепло и уютно, в нем порхают бабочки и цветут красивые яркие цветы. А еще Зина мечтала поскорее окончить школу, чтобы навсегда прекратился связанный с нею кошмар.
20 мая. Санкт-Петербург
– Федька, мать твою! Сколько можно бузить?! Еще одна жалоба от соседей – и ты меня знаешь, упрячу далеко и надолго, – пригрозил участковый.
Этот дом на Корпусной улице был головной болью Виктора Абакумова. Участок в целом ему достался спокойный: Петроградская сторона, новые элитные дома, отремонтированные старые, с расселенными коммуналками… К сожалению, дома отремонтировали не все, остались еще развалюхи, вроде этого, с соответствующим контингентом жильцов.
– Я ниже травы! Это все Манька, стервь! Из-за паршивого будильника трагедию развела, – икнул Федька – огромный, похожий на сутулого медведя мужик с испитым лицом. – Иди, говорит, кому продал, у того взад и забирай. Ну и как я, спрашивается, ей будильник взад заберу, если я его около метро толкнул? И денег уже нетути. Закончились деньги. Сама же чекушку приговорила. Не маленькая, понимать должна, что не с неба она упала. На хрена он вообще ей дался этот будильник, которому сто лет в обед?! Баба – она и есть баба, ей лишь бы поскандалить. И не заткнешь ведь ее! Вот я за молоток и взялся. Да не собирался я убивать эту дуру. Припугнуть хотел малость, чтобы она варежку захлопнула. Так эта малахольная на лестницу рванула и там хай подняла. Убивают ее, видите ли! Да кому эта истеричка нужна!
– Поговори мне еще, пьянь! А то сейчас как вмажу! – подала голос Маня – Федькина жена, сухопарая, похожая на постаревшего подростка женщина.
– Тихо! – цыкнул Абакумов. – Чтобы я этого больше не слышал, иначе оба у меня сядете.
– Да что ты, Витя? Мы же по-семейному, милые бранятся… – попыталась прикинуться ромашкой Маня.
– Я вам побранюсь! Вы у меня со своей бранью уже в печенках сидите! Ладно, пойду. Устал я по домам ходить, – добавил участковый. Он встал с ободранного деревянного табурета и побрел по длинному грязному коридору в направлении выхода. На свою квартиру хозяева давно наплевали, никогда не делали в ней ремонт и не приобретали новых вещей, разве что иногда Маня махала веником, гоняя грязь по полу.
Виктор машинально повернул голову в сторону комнаты, заглядывая в дверной проем. На