с человеком,
Живые и неопалимые
К закату уходящим веком!
«О противной рыжей роже…»
О противной рыжей роже, —
Мягко сказано, друзья! —
Что её терпеть негоже,
В сотый раз услышу я.
В сотый раз душою робкой
И пугливой, словно мышь,
Из-под ксерокса коробкой
Ты Чубайса стыдишь.
Ты твердишь, глаза потупив,
Разливая самогон,
Что конечно же по трупам
До небес вознёсся он,
И что гнида он и падаль,
И что миром правит ложь.
С верхотуры, парень, падать —
Косточек не соберёшь!..
Долго споря, по привычке
Разойдёмся поутру.
Огонёк последней спички
Вновь погаснет на ветру.
Коробок сомну в ладони.
Я как все – неровен час! —
До сих пор имею в доме
Соль и спички про запас.
«Жизнь такая бестолковая…»
Жизнь такая бестолковая…
Под унылый шум дождя
Полистать Козьму Пруткова я
Полюбил, ко сну идя.
Засыпая, слышу стоны я
По-над Волгой в час ночной.
До огня дошло антонова
Изуверство над страной.
Ясно и без агитации,
Что больна моя страна,
Что без срочной ампутации
Всем нам крышка, всем хана.
Так-то вот, братишки-кролики.
Всё не в шутку, а всерьёз.
Не от смеха нынче колики,
А от самых горьких слёз.
Не учи меня, учёного,
Стылый дождик к четвергу.
Я о славе Саши Чёрного
И помыслить не могу.
Но порой рассветной, росною
Буду я безумно рад
Брызнуть синькой купоросною
На увядший виноград…
«Всё клин – куда ни кинь…»
Всё клин – куда ни кинь,
Всё мутит воду бес.
Но непорочна синь
Октябрьских небес.
И не сотрёт, не съест
Вот эту неба синь
Ни дума и ни съезд,
Ни царь всея Руси.
«Вижу в местах присутствия много народа разного…»
Вижу в местах присутствия много народа разного.
И через два столетия гул толпы не утих.
Слышу: старик на выходе у подъезда парадного
Шепчет в сердцах Некрасова
хрестоматийный стих.
«Бог Вам судья!..» —
и, крепкое слово добавив, дедушка
Прочь ковыляет с бадиком, солнцем палимый весь.
Смирно томится в очереди
с плачущим чадом девушка,
И пожилой чернобылец тоже томится здесь.
Нет на их лицах радости, вижу на лицах тени я.
Меркнет в местах присутствия
солнечный яркий свет…
Страх и нужда диктуют нам рабское поведение.
Время