погибших товарищей, которые с нами не чокнутся… В-третьих, чтоб мы и дальше жили, дождались частей, которые идут к нам на выручку… А в целом, с Новым годом!..
Он протянул над столом стакан. Солдаты по очереди, уступая друг другу, чокались с командиром. Ноздря, перед тем как выпить, перекрестился. Все пили, прижимая стаканы к обветренным, обкусанным, обожженным губам, и площадь за окном тлела, как скомканное одеяло.
– Ну вот, все умяли, что старички себе приготовили, – сказал Крутой, виновато подъедая с тарелки остатки холодца. – Небось хотели себя побаловать, а мы все смолотили.
– Да они бы сами нам предложили, – успокоил его Ноздря. – Русские люди, икона висит. Они бы нас пригласили.
– Мать у нас дома такой же холодец готовит, – задумчиво сказал Чиж, – только хрен на стол ставит. С хреном вкуснее.
– Лучше холодец без хрена, чем хрен без холодца, – рассудил Таракан. – Мороженое будет, товарищ капитан?
– На Филю посмотри, вот тебе и мороженое! – сказал Кудрявцев.
Филя возвратил Кудрявцеву бушлат, напялил на себя стариковские кофты и блузы, просторное долгополое пальто, то ли женское, то ли мужское. Сидел, нахохлившись после выпитой рюмки, похожий на чибиса. Все посмотрели на Филю и хмыкнули, но не с тем, чтобы его задеть, а просто откликнулись на шутку своего командира.
Кудрявцев уловил эту тончайшую деликатность. Испытал к ним мгновенную, похожую на головокружение нежность. Над близкой, усеянной горящими танками площадью пролетело полупрозрачное существо, проникло в дом сквозь затуманенное окно. Встало над ними по-матерински любовно и горестно, накрыло их своим невесомым покровом. Это длилось мгновение и кончилось.
– По местам! – сказал он, вставая. – На позиции!.. Не спать, смотреть в оба!.. Мы с Филей в резервной группе!
Поднимались, разбирали оружие. Захватывали с собой стулья, чтобы удобнее разместиться у огневых точек. Расходились по чердаку и лестничным клеткам. Занимали позиции.
Филя, укутанный в старушечьи кофты, прикорнул на кухонном диванчике, сберегая обретенное тепло и ощущение сытости. А Кудрявцев уставился на мерцавшую в буфете точку и думал.
Неизбежно весть о разгроме бригады прокатилась по высшим штабам. Министр обороны, празднующий свой день рождения, уже покинул застолье, возвратился в свой кабинет. Принимает доклады штабистов, командующих округами и армиями. Уже выдвигаются к городу резервные части, заправляются топливом баки штурмовиков, крепятся на подвесках ракеты и бомбы. И под утро по городу нанесут огневой удар, следом пойдут войска. Не так, как входила бригада, сплошной беззащитной колонной, подставляя борта и башни под выстрелы гранатометов, а малыми группами пехоты, при поддержке вертолетов и танков, ломающих оборону противника. Медленно, дом за домом, развалина за развалиной, пробивая, как зубилом, кирпич, войска доберутся до площади, до трехэтажного дома, где засел Кудрявцев. Соединятся два фронта: один – состоящий из полков, артиллерии, танков, другой – из крохотной группы,