Ищите только чистые эмоции. Красный – страсть. Оранжевый – радость. Желтый – ярость. Зеленый – тоска. Голубой – тяжелая грусть, безысходность. Синий – страх. Фиолетовый – тщеславие.
– Разве тщеславие – это эмоция? – переспросил Даниил Юрьевич, пока остальные с благоговением ждали продолжения лекции.
– Вообще-то не совсем, – ответил Кастор, – это смесь страсти и страха, в абсолютно равных пропорциях. Но без него никак не обойтись.
– А второго такого приборчика у вас нет? – с надеждой спросил Виталик. – А то вдруг наткнёшься случайно на нужную эмоцию – а проверить её нечем. У нас, например, соседи…
– Одного – достаточно, – отрезал Кастор. – Мы не множим сущности без нужды. Уверяю вас, найти то, что требуется, гораздо проще, чем вам сейчас кажется. Достаточно встать в солнечный день на людном перекрёстке, и к вечеру у вас будет полный улов. Ну, может быть, без одной эмоции.
– Я слышу эмоции, – решительно сказал Денис. – Вернее, нет, я слышу желания. Но эмоции – от них невозможно укрыться. Они всегда там, где много людей. Быть может, я смог бы поучаствовать в поисках наравне с … с вашим прибором?
– Достойные слова. Благородный порыв. Но нам нужны не просто эмоции, – покачал головой Кастор, – нам нужны чистые эмоции. А отличить одно от другого сможет только это устройство.
– А зачем третьей ступени весь этот ёрш из страстей и страхов? – вдруг спросила Галина Гусева.
– Они работают с живыми людьми, – напомнил Трофим Парфёнович, – но сами уже давно… как бы сказать… забыли свои ощущения.
– При таком раскладе, – пояснил Кастор, – очень легко превратиться из бесстрастного золотого будды в железобетонного бюрократа. И организовать и вам, и нам, и носителям такие именины сердца, что мало не покажется.
– И что будет, когда они… ну, это… попьют свои коктейли? – осторожно поинтересовалась Марина.
– Они соприкоснутся с тем, что давно забыли. С эмоциями. Настоящими, концентрированными, людскими эмоциями. И снова начнут понимать нюансы, очень важные для живых, но совершенно бессмысленные для мёртвых.
– А вы там тоже будете, на этом фуршете? – брякнул Виталик.
– А нам хватает наших верных мунгов! – глаза Кастора метнули маленькие шаровые молнии, а сам он плотоядно облизнулся длинным раздвоенным языком. – Думаете, почему я так часто к вам захаживаю? Чтобы откусывать от каждого по кусочку!
– А как же Трофим Парфёнович? Вы же у нас редкий гость, – храбро спросила Галина.
– За него не беспокойтесь, он обычно питается мунгами из других городов, – ухмыльнулся Кастор.
– Трофим Парфёнович, а в чём ваша вина? – осторожно спросила Наташа. – В самом начале вы сказали, что это ваша вина… А я так и не поняла – в чём?
Все прижали уши. Кто бы мог подумать, что самый бестактный вопрос задаст не Виталик или Лёва, существа без царя в голове, а умненькая и сдержанная Наташа!
– Я слишком хвалил вас, – немного помолчав, сказал «верховный экзекутор», –