уж все дома двухэтажные с высокими коньками, крутыми крышами, мелькает белая сельская церковь. Посёлок длится долго, дом к дому. Вот перекрёсток трасс, одновременно и центральная площадь, ждём, пропуская машины. Мелькают как легковушки, так и подобные митиному траки. Митя сообщает, что перед выездом на площадь через улицу висели фотографии местных парней, служащих в армии ныне (ими здесь гордятся). Сейчас их нету – видимо, из-за дождя сняты. На площади есть даже «многоэтажное» (трёхэтажное – первый встретившийся нам «небоскрёб»! ), здания из красного кирпича – здание суда римского пошиба: ступени ввысь, колонны, портик с арочными обводами, что здесь редкость, в стране преобладающих прямых углов и простых форм.
Мы сворачиваем вправо. Посёлок длится, дома, хоть и однотипные, двухэтажные, но не копируют друг друга, подобно хрущовкам в России. Сказал, что за поездки с Дмитрием мы не видели ни одного пешехода и соврал – одного бородатого мужика, выезжавшего на велосипеде навстречу при нашем подъезде к отелю для дальнобойщиков, всё-таки видели где-то в Огайо.
То там, то здесь на частных домах на флагштоках обвисшие от влаги звёздно-полосатые флаги – в США американцы большие патриоты. Дальше у нас небольшая религиозная дискуссия.
– Слушай, – провокационно начинаю я, – вот ты говоришь «любить Бога», и все везде повторяют: «Любить Бога!», «Люби Бога!», а что это такое я не слыхал, чтобы объяснили – есть сто любовей от самой низкой до самой высокой… И главное, я верю в Бога, знаю, что он есть в каждой точке нашей вселенной, но как любить то, образа чего ты даже отдалённо не представляешь, объясни. Любить можно женщину, мать, сестру, отца, друга, кошечку домашнюю, дерево под окном, но как любить то, образа чего нет? Может, только для этого Сын Человеческий послан?
– Ну, эта способность самим Богом даётся, – обрезает меня Дит, и я бы не сказал, что его ответ сильно меня ободрил.
– А вообще, мне Господь основательно вправил мозги этой болячкой, – продолжает Дит, – даже заходил ко мне вполне реальный бес. История такова. После операции дали мне этакую зелёную кнопку. Нажмёшь, вливается морфий. У меня вообще-то ничего не болело, так, одуревание было какое-то, но халявный морфий я пользовал. Сказали, через каждые десять минут можешь. Ну, я и давай. Через день начались слышаться какие-то вздохи, словно кто-то рядом кончал или балдел. Мало-помалу это оформилось во вполне понятную английскую речь. Где-то по правую руку, на расстоянии метра слышался откровенный шопот, мол, хорошо, ништяк и т. п. Я, как понял, кто этот нежелательный визитёр, и словно отрезвел. Смотрю на эту кнопку, а оно увещевает: Do it, just do it! Открытым, падла, текстом. Я ему вслух, по-русски: «Чего? а ну пошёл вон! Именем Иисуса изыди, шпанёнок!» И правда ведь, шпанёнок. Какой-то наркоман, пробудился там и приклеился на мой морфий. Помнишь, были такие у пивных ларьков, что за рубль помогали гражданам затариться без очереди, а потом лезли напролом к окошку. Так вот, вылитый из тех. Как понял,