воткнулась рядом с первой. Лосиха вновь бросилась на берег, но потеряв надежду подняться, поплыла вниз по течению, повернув голову к месту трагедии; её печальные глаза как бы осуждали жестокость казаков, – но последние ничего не замечали в азарте подвернувшегося фарта. После некоторой борьбы за жизнь лосёнок начал погружаться в воду, надрывно и тоскливо прохрипев в последний раз. Лосиха отозвалась печальным ревом. Маркел перегнувшись через борт лодки, завёл петлю на шею лосёнка, затем деловито и споро привязал конец верёвки к уключине и, вытерев мокрые руки о чугу, отметил: приторочил. Казаки дружно выразили одобрение молодецкой хваткой товарища.
– Всё. казаки, плывём обратно, к пологому берегу; там на камушках лосёнка разделаем, – распорядился спокойно, без былого азарта старший казак. Медведь не покидал своей позиции на берегу, с удивлением наблюдая за охотой странного «плавающего существа» на маленького лосёнка.
– Пугни нахала, Клевец, – приказал казаку Бугай, – а то ненароком и на нас полезет…
Клевец взял заранее приготовленную пищаль, подсыпал на полку пороху, поджёг фитиль, и перед тем, как лодке заскрипеть днищем о прибрежные камни, выстрелил. Медведь недоумённо покачал головой, – вероятно, что пуля слегка задела его, рявкнул, вновь артистично подпрыгнул на четырёх лапах, развернулся, и покачивая толстым упитанным задом, скрылся в густых зарослях черёмухи.
– Не пуганный совершенно зверь, – отметил молчавший до сих пор Серафим Птаха. Лодка, заскрипев о камни, наехала на каменистый берег.
– Птаха и Звонарь готовят костёр; остальные разделывают лося, – так распорядился старший в этом походе казак Михаил Бугай. К середине дня казаки не без удовольствия ели молодую лосятину, в особенности нахваливая пикантную печень.
– А может. Михайло, и заночуем здесь, – куда нам торопиться, – сделал предложение, поглаживая заметно разбухший живот, Кондратий Клевец.
– Надо торопиться: погода начинает хмуриться, – чего под дождем – то махать вёслами… Через два – три дня назад покатимся…
С большой неохотой, после сытной трапезы, казаки потянулись к лодке, установив в неё предварительно бочку с подсолённой лосятиной. Грести вёслами казаки не желали; установили парус, и лодка медленно поползла медленно вверх по течению. На берегу реки «безобразным пятном» маячили лишь внутренности лосёнка, его голова и конечности; вскоре здесь будет «пиршество» для лесной твари. На следующем повороте реки казакам пришлось менять положение паруса, и такие действия нужно было производить на каждой новой излуке реки. На очередном повороте речного русла Серафим Птаха, бывший на этот раз за рулевого, заметил на невысоком берегу костёр, возле которого находился человек с собакой.
– Вогул, Бугай, – сказал он негромко.
– Там Бугай или вогул? – переспросил не без иронии старший казак.
– Вогул,