не могу привыкнуть, что сюда нужно завозить даже такую мелочь! Надо посоветовать вождю, чтобы завёл на острове кузнеца.
Сижу за новым столом с аппетитом завтракаю, вокруг бегает Ма-Фи, подавая мне разные вкусные блюда, при этом не переставая трещать в своём духе. Я не слушаю, а любуюсь её точёной фигурой, красивым лицом и плавными движениями. Красота! Голая Ма-Фи была так естественна в своей наготе, что я уже почти привык к этому. Хотя, как к этому можно привыкнуть? Вызывающие изгибы её тела возбуждали меня так, что я еле сдерживался! Нам, советским людям, красивые голые женщины могли только сниться, а тут – пожалуйста, смотри сколько хочешь. И не хочешь – тоже смотри!
Я плотно поел и развалился на лавочке под пальмами. Только прикурил, смотрю, ко мне идёт Хэнк и издалека машет: разрешите, сэр? Я лениво махнул ему рукой: валяй. Хэнк сел, закурил и начал что-то рассказывать, но вдруг замолк на полуслове и ошарашенно уставился в сторону. Из кухни выходила великолепная, сногсшибательная, ослепительная, завораживающая своей красотой и, естественно, полностью обнажённая Ма-Фи! Красавица в полголоса пела песенку, плавно, в ритм песенке, покачивала крутыми бёдрами и счастливо улыбалась всему миру.
Во мне всё сразу закипело, и я чуть не крикнул:
– Хэнк! Что ты там увидел?! Это всё моё!
Австралиец тут же потупил взгляд, что-то невнятно пробормотал и быстро, воровато оглядываясь, ушёл.
Подошла Ма-Фи, села рядом и смотря на небо тихо спросила:
– Алёша, зачем ты прогнал Хэнка?
Я был вне себя от злости, но собрался и спокойно сказал:
– Цветочек, ты больше не будешь ходить без одежды. Хорошо?
Девочка, продолжая смотреть на небо, прищурила глазки, чуть поджала красные губки, помолчала немного и тихо ответила:
– Как прикажете, герр Алекс.
Вечером Ма-Фи обняла меня и как бы между прочим снова спросила:
– Алёша, почему ты прогнал Хэнка?
Интересно, зачем ей это нужно?
– С чего ты взяла? Он сам ушёл. – Я не врал, формально так и было, он сам встал и ушёл.
Ма-Фи помолчала с полминутки.
– Я так и подумала, мой господин. – В её голосе было торжество, – ты меня ревнуешь, и мне это очень нравится! – Она, прижалась сильнее и стала целовать, – любимый, мой…
Утром Ма-Фи была в полном монашеском облачении, размера на два больше, чем надо. Роскошные, длинные, волнистые локоны, которые так нравились мне, были кое-как собраны в старушечий пучок на затылке. Сама девочка стояла не как всегда с гордой, прямой осанкой и высоко поднятой головой, а была поникшая и сгорбленная, точно забитая нищенка на паперти. Только в глазах горел хитрый огонёк.
– Доброе утро, герр Алекс. – Совершенно без эмоций сказала она и поклонилась в пол.
– Доброе, доброе. Ты что с собой сделала? – Сказал я ласково и улыбнулся.
Девочка изобразила на своём красивом