на других низменных чувствах людей, заложенных в них самой природой, всегда останется.
В фашистском государстве может наступить «оттепель», произойти либерализация в экономической, социальной жизни или в сфере общественных отношений, культуры. Но если в основе режима все ещё лежит фундамент тоталитарного фашистского государства и фашистская идеология, то любая оттепель может быстро закончиться, а тоталитаризм вернётся, возможно в ещё более явной и жестокой своей реинкарнации.
Если сравнивать исключительно с точки зрения идеологии, к примеру, Бразильский интегрализм, в основе которого был интернационализм (главным принципом было «единение всех народов» и в партию принимали людей разных рас, в том числе азиатов и чернокожих) и немецкий национал-социализм, то вначале может показаться, что эти движения не имеют вообще ничего общего. Лишь после детального анализа становится понятным, что оба политических движения имеют одинаковые базисные принципы на которых строились их идеологии: борьба с врагами как единственный смысл существования, примат государства и антилиберализм, культовое сознание, полное отождествление фашистской организации с народом и отрицание неустранимости основных социальных противоречий. Весь «букет» наличествует. Оба политических движения явно фашистские, это можно определить даже если не брать в расчёт применяемые ими методы, а только исходить из содержания идеологий этих движений.
Обе эти идеологии, кажущиеся на первый взгляд различными и не имеющими ничего общего, на самом деле имеют родственные черты, так как они относятся к одному типу. Нацистский культ исключительности немецкой нации мало чем отличался от культа исключительности многонационального сообщества интегралистов.
Полагаю, что после 1946 года не было никакого переосмысления термина «фашизм», а случилось следующее: под давлением своих правительств, в порядке цензуры или самоцензуры, политики и журналисты произвели простую замену слова «фашизм» на термин «тоталитаризм» в отношении отдельных стран и политических движений. Сделано это было исключительно в угоду политической целесообразности.
Многие бывшие советские граждане просто приходят в ярость, когда кто-то сравнивает сталинизм с нацизмом. Это негодование людей, особенно тех, кто пережил ужасы войны с гитлеризмом, можно понять. Человеку, уверенному в том, что миллионы людей погибли в священной войне с мировым злом хочется верить, что если с одной стороны было зло, то с другой обязательно должно быть добро. Трудно смириться с тем, что зло было по обе стороны фронта.
Добро вообще редко обладает достаточной силой, чтобы уничтожить зло. В реальном мире, в яростной борьбе чаще всего одно зло побеждает другое зло. Побеждает всегда более жестокое и беспощадное. Но зло, по своей природе, несёт в себе семена саморазрушения, поэтому ситуация рано или поздно всегда возвращается