курсе проблемы – с ними решались вопросы – тоже не бесплатно. А… Ладно, чего уж там! Давай, ищи то, что я, по-твоему, укрыл, а я напомню тебе о расходах, незаслуженно тобою забытых. Затем подведём баланс.
Я сел в своё директорское кресло, Штейн с Алёной сидели передо мной, как рядовые сотрудники. Откинувшись на спинку кресла, я оценил реакцию «интеллектуалки» по дрожанию крестика на её груди – она порывисто дышала, не зная, как реагировать на нецензурщину, настолько это было incredible, но вместе с тем, на самом деле, очень брутально.
– Теперь такой вопрос начинается, – продолжил я, оценив волнение Алёниной груди, – эта очкастая, я… как бы… не знаю, кто она такая, и что делает в нашем офисе. Я не принимал её на работу… на самом деле…, её нет в штатном расписании Совинкома – не веришь, взгляни хотя б одним глазком.
Мы с Штейном пристально смотрели друг на друга, и продолжали смотреть некоторое время после того, как Алёна, схватив сумочку, с криками «OMGadable!» выбежала из кабинета.
– Это всё недобросовестные сотрудники, – наконец, выдавил Штейн. – Ты очень доверчивый, и тебя все обманывают.
Он встал и обратился к последнему из оставшихся в кабинете бухгалтеров:
– Надежда… вы не оправдали наших надежд!
И стал медленно приближаться к ней, быстро заводясь, и пока дошёл, успел накричать, закатить истерику, обвинить, оскорбить, и уволить. Голос его гневным рокотом, как ручей – ущелье, наполнил помещение, на Надежду хлынул бурный поток негодования, который не удалось выплеснуть на меня. Он разоблачил бездействие и безответственность; и взмахом руки словно сорвал завесу будущего, и перед ошеломленными зрителями разверзлась дымящаяся бездна. Адский адъ! Все в ад!!! Возле дивана, этого последнего прибежища символического бухгалтера, Штейн закончил монолог следующей уничижительной фразой:
– Мы увольняем вас, прошу освободить помещение немедленно.
Я развёл руками как бы в оправдание перед увольняемой – мол, сам пострадал от тирана. Таня изумлённо смотрела на Штейна – в пароксизмах он был реально роскошен.
Поднявшись с дивана, Надежда подошла к секретарскому столу, стала выдвигать ящики, вынимать оттуда свои вещи, складывать их в пакет. Она путалась, роняла, поднимала с пола, складывала обратно.
Наконец, она собрала всё, что нужно, подошла к журнальному столику, прихватила свою чайную кружку, и вышла из кабинета, осторожно закрыв за собой дверь. Женщина с жилистыми руками и простым сердцем, которая всю жизнь исполняла со смиренным величием свою повседневную работу, достойно удалилась, завершив свою миссию на Совинкоме.
Расправившись с Надеждой, Штейн бросился на поиски Алёны, и, найдя её в холле кардиоцентра, стал уговаривать вернуться обратно. Он метался между нами, пытаясь нас помирить, я встал в позу, чтобы протянуть время, Алёна, слава богу, тоже заупрямилась и проигнорировала просьбу Штейна вернуться к делам. Наконец, он отправил её на такси в гостиницу и вернулся в офис.
Где предложил возобновить работу – отчет по сделкам. Я закатил