иду в апрельскую светлицу,
Слёзы пряча зябкие в рукав.
.
И прошу опять тебя присниться,
Отпуская, не имея прав,
Лишь мельком черты родные в лицах,
Ненароком веруя, признав.
Слегка пленившись, малость став звездою
***
Слегка пленившись, малость став звездою,
На чёрно-белом поле невпопад
Ты говорил о вечности со мною,
А я в уме прокручивала мат.
.
Едва касаясь нежною рукою,
Мальца забыв, что чуточку женат,
По чёрно-белым клеточкам за мною
Шагал небрежно, выходя на мат.
.
И раскачав устои над доскою,
Ты Богу с чёртом душу сдал в заклад,
А пешки шли к нам чёрно-белым строем.
«Не виноват!» – кричали через мат.
.
Высоких сфер мелодику настрою,
Пролью на сердце сладкий мармелад,
Мир чёрно-белый грёз назвав «дырою»,
Прозрачность мысли заменю на мат.
.
Сотри с фигур контрастные узоры,
Моих забав нестойкий меценат,
Ферзь ходит сам по линиям позора,
А короли – под чёрно-белый мат.
Браки, заключённые на небе
***
Браки, заключённые на небе,
На земле нас делают людьми.
Я не буду петь тебе хвалебен —
Ты же мысли слушаешь мои!
.
Дай нам, Бог, ещё лет сто в согласье
Благостей Своих читать скрижаль.
Я, родной мой, нам желаю счастья!
Радуйся! И радуй! И желай!
***
И пусть всё сбудется!
А нынче ни ленивая река
***
А нынче ни ленивая река,
Ни летняя тоска не замерзали.
Земля, без сна намявшая бока,
Морозом не прельстилась на вокзале.
.
Нашкодившим супругом, томный март
К ней ластиться, вымаливая статус.
Молчат коты, профукавшие грант,
Похмельно с осени не чуя градус.
.
Притихли самогонщики чудес.
В журналах глянец подменяет стили
Для модников бульварных и повес,
Чтоб обрядились в мантию бессилья.
.
И скоро перепишут календарь,
А заодно и табели о рангах:
Дурак на троне, в кабаке звонарь,
Река в соку тоски – в консервных банках.
Вечер, скомкав молитву, речи
***
Вечер, скомкав молитву, речи,
Холодком узнаванья стыл,
Покалечил мораль, картечью
Обеспечил и фронт, и тыл.
.
Прострелил абажуром шторы,
Амбразуре окна тела
Отдал пошло – бельмом позора
Я застыла в проёме зла.
.
Ты потел. Ты смотрел.