в коридоре, и я наконец заплакал, прислонясь головой к косяку. Подошла Галя, стала расспрашивать, что случилось.
– Ничего, – всхлипнул я, дергая плечом, чтобы сбросить ее руку.
– Галка, иди в комнату, – вдруг сказал Павлик. Она пожала плечами и ушла.
– Да что с тобой, Андрейка? – допытывался Павлик.
– Вам… на меня… наплевать… Ну и не надо! Осенью пойду в школу. и у меня будет много товарищей!
– Андрейка, зачем ты глупости говоришь… Мы же все время вместе…
– Больше не будем вместе, – мрачно изрек я. Во мне начала пробуждаться гордость. – Я лишний.
– Мы с тобой настоящие друзья, Андрейка, ты же сам знаешь.
– Неправда!
– Правда! Просто Галка тоже мой товарищ, и я хотел, чтобы мы дружил втроем.
– Я тоже хотел, а вы не стали.
– Как это не стали?
– Да так.
“Врет еще”, – подумал я.
– Хочешь, докажу. что я твой друг? – вдруг спросил Павлик.
– Докажи…
– Когда у тебя будет день рожденья, я подарю тебе камень.
– Правда?!
– Обязательно.
Для меня это было лучшим доказательством дружбы.
– Ладно, – сказал я.
– Ты больше не злишься? – смущенно спрашивал Павлик.
– Нет…
– Ну, пойдем, – он тянул меня в комнату.
– Я лучше завтра приду.
Мне было стыдно перед Галей за свои слезы, и я ушел к себе в комнату.
На следующий день мы не вспоминали о ссоре.
Стояло солнечное майское утро. На нашем тополе появились клейкие листики. и он стоял, словно окутанный зеленым туманом.
Мама, Лена, Павлик, Володя и я сидели на крыльце. Недавно приходил почтальон, принес от Саши письмо. Мама была радостная, как всегда в таких случаях. Она шутила со мной и с Павликом.
Примчалась Галка со своим вечным спутником – Ричардом, тряхнула косами, щелкнула Павлика по загривку. Ей тоже было весело.
– Поздоровайся, Рик, – велела она. Пес сел и поднял лапу.
– Какая громадная собака. И умная, – сказала мама. – Вот бы нам такую. Никого бы не пустила в квартиру. А то ни одного мужчины в доме…
Володя фыркнул и удалился с крыльца походкой смертельно оскорбленного человека. Лена захохотала.
Во дворе появилась Анна Васильевна. Я никогда раньше не видел ее такой. Она запыхалась, будто долго бежала, на раскрасневшемся лице была радостная улыбка человека, на которого свалилось неожиданное счастье.
– Война кончилась, – сказала она.
То, чего ждали со дня на день, все же пришло неожиданно.
Кончилась война. Значит, теперь обязательно вернется Саша. Значит, больше не будет страшного слова “похоронка”. Значит, начнется с этого дня волшебная жизнь, которую я почти не помнил, которую называли словом МИР. Почему же плачет мама? И Анна Васильевна, которая только что смеялась…
– Это от радости, – шепчет Павлик.
А мне совсем не хочется плакать. Мне хочется смеяться, петь, веселиться. От избытка чувств