нашей многотиражки «Химик», Иван Захарыч (мы звали его Захрычом), собрал весь личный состав и строго-настрого наказал в очередном номере напечатать информацию об этом эпохальном событии.
– И желательно с фотографией, – добавил он.
– Да где ж я её возьму? – воскликнул фотограф Иван Костенко. – Это мне надо на Луну слетать. Оплатите командировку?
– Без истерик, пожалуйста! – оборвал его редактор. – По телевизору «Луноход» показывают, вот и щёлкни.
И Костенко отправился домой – дежурить у телевизора.
На следующее утро, едва только принесли свежий номер «Химика», в редакции раздался тревожный телефонный звонок.
– Где Захарыч? – не здороваясь, спросил секретарь парткома Балин.
– Нет его, – ответила машинистка. – И услышала гневную тираду:
– Поглядите на первую страницу. Что это вы там изобразили?
Надя взяла в руки газету. И обомлела: печатники перевернули «Луноход» вверх ногами. Это было нечто, очень напоминающее… мясорубку.
Рядовые читатели, к счастью, не звонили. Им было как-то фиолетово, что там по Луне ползает. Их больше заботило состояние очереди за колбасой.
Военно-половой ляп
Корректора в нашей многотиражке не было. На нём экономили. По четвергам редактор отправлял меня и второго литсотрудника Славу Стадниченко в типографию. Торчать там приходилось довольно долго, а Слава больше часа на одном месте усидеть не мог.
– Может, выйдем на «Орбиту»? – предлагал он («Орбитой» называлось ближайшее питейное заведение).
– Давай повременим, – уговаривал я его. – Сделаем дело – тогда.
Но Слава настаивал, и мы, перехватив по стакану портвейна, теряли бдительность. Опечатки шли косяком, за что на следующее утро получали очередной разнос.
После телефонного звонка из парткома (газету там читали значительно внимательней, чем мы), редактор, побагровев и сдвинув очки на лоб, что свидетельствовало о его крайнем негодовании, задавал сакраментальный вопрос:
– Сколь раз в «Орбиту» заглядывали?
– Всего два раза, – оправдывались мы (на самом деле это было не так).
– А почему же тогда в передовице «ацетон пошёл на отдых», а не в отходы?
Тут подоспел праздник – День Советской Армии. По этому случаю выпустили номер. В нём в числе прочих материалов была напечатана заметка об одной медсестре-фронтовичке.
В пятницу она позвонила в редакцию.
– Зачем вы так надо мной посмеялись? – спросила она.
– Мы? Над вами? Даже и не думали, – растерянно проговорил я.
– Нет, обидели, обидели. И еще как! Дальше некуда. Вы прочитайте заметку внимательнее. Особенно шестую строку сверху.
Мы со Славой развернули свежий номер многотиражки и прочитали: «Во время войны Евдокия Дмитриевна работала в ВОЕННО-ПОЛОВОМ госпитале». «Ляп» на удивление прошёл больше никем не замеченным.
Пшеница справа, пшеница слева
Но жизнь продолжалась. Мы дожили