привычной – не наскучила? – роли, выйди за рамки собственной личности и окажись в настоящем, откройся любому новому выбору – и увидишь свою разноликую многогранность, в которой легко найти жемчужинки радости. Мы еще коснемся факторов многогранности, а пока вознамерься стать открытым для взаимодействия с миром существом.
– Благодарю. Выходит, радость – в открытости, а не замкнутости… Чем мне оплатить следующий секрет?
– Попробуй себя в новой ипостаси и приноси с собой рассказ о протаптываемой дорожке.
Квантовое поле
Марике не сразу пришло в голову, чем бы еще таким заняться, помимо лепки. Танцами? Рисованием? Выжиганием? Вышиванием?.. Образ жизни был прост, как глина. Не потому ли из него можно сформировать, что угодно?
Предчувствия надвигающейся бури не пробивались сквозь туман грядущих катаклизмов, и Марика настроилась рассмотреть варианты, скользящие по поверхности элементарных предпочтений атлантов.
Попробовала плетение орнаментов, но узоры получились косыми-кривыми, похожими на невнятное бессмысленное пятно, чуждое эстетике восприятия. Картина, которую решила воплотить на полотне, напомнила рисунок капризного ребенка, едва владеющего умением держать кисть в руке. Для танцев она, пожалуй, слишком великовата: разве ее талия с выпирающим животом сравнится с осиной талией танцовщиц храма, а ее шея, прилипшая к плечам, с их лебединой шеей? Попробовала сесть на шпагат – о, боги, благо, никого не было рядом! – такой бесславной карикатуры мир еще не видывал. А выжигая по дереву небесные светила, она ничуть не вдохновилась деятельностью: Луна-то вышла ничего себе, хотя и получилась не в виде месяца, а, скорее, в виде ладьи, но вот звезды почему-то предстали дырками, срочно нуждающимися в замазке.
На глаза набежали слезы. И удрученная Марика поплелась к озеру. Возле него всегда становилось спокойнее, отраднее на душе. Возможно, потому что в детстве часто сюда прибегала наблюдать за водной гладью, за земным простором, соприкасающимся с небесной высью. В те минуты приходило откуда-то дуновение безусловной любви, Марика словно расширялась до беспредельности и всем существом ощущала, что ценна, значима и незаменима для Вселенной. Вот и сейчас ей захотелось испытать позабытое чувство: каково это – быть любимицей мира. Присев у воды на мокрое от попавшей на него влаги бревно, не побоявшись испачкать светлое, кораллового оттенка, одеяние и не заботясь о благопристойности, обратила взгляд к горизонту. Краски заката порождали гармонию, способную растворить тучу мрачных мыслей. Но в сей час Марика отказывалась следовать за зовущей в божественные сферы гармонией – ее беспокоили серьезные и неразрешимые, на первый взгляд, вопросы.
«Что я за человек такой? Вместо того чтобы быть, как все, стремиться к замужеству и обогащению, я предаюсь неясным побуждениям и порывам в бестелесной, едва ощутимой форме. Иду по кривым, нехоженым, увитым чертополохом тропинкам, избегая прямые, проторенные, освещенные фонарями, дороги… И не нахожу покоя в обыденном существовании. Меня влекут заоблачные выси, а не сбор созревшего