с допотопной посудой, у окна – круглый стол на одной «слоновьей ноге», покрытый пыльной плюшевой скатертью с пошлыми кистями. И Сергей тут жил? Странно все…
Тут Ника вспомнила, что у нее более насущные заботы – выяснить, куда подевался ее муж.
Свекровь усадила ее на диван и все суетилась рядом, а тот тип встал у двери, сложив руки на груди с самым решительным видом.
– Послушайте, – Ника попыталась сопротивляться, – чего вы от меня хотите? Позвольте мне уйти.
– Ну да, как же… – усмехнулся этот самозванец.
– Куда ты пойдешь, ну куда? – Свекровь всплеснула руками. – Одна, в незнакомом городе, без родных, без знакомых, это просто опасно, наконец. Да еще ты не в себе…
– Я не сумасшедшая! – Ника все пыталась отмахнуться от назойливой свекрови.
– Нет, конечно, ты не сумасшедшая! – согласилась та. – Просто устала с дороги, спала плохо, нервничала… тебе тут нечего бояться, мы тут все свои, твоя семья… Ведь Сережа – твой муж, ты же видела документы, а ему обидно такое твое отношение, вот он и резок немного… Ведь он так тебя любит…
В это время в дверь квартиры позвонили – требовательно, уверенно, настойчиво.
– А вот и он, вот и Валерьян Иванович! – пропела Лидия Сергеевна. – Быстро добрался!
Она выскочила в прихожую, клацнули замки, хлопнула дверь, и почти сразу в комнату вкатился невысокий толстенький человечек с круглой лысиной и круглыми маслеными глазами. Он на ходу натягивал белый халат, за ним поспешала Лидия Сергеевна с кожаным докторским чемоданчиком в руке.
– И где же у нас больная? – проговорил толстячок, потирая руки и оглядываясь.
– Я не больная! – резко возразила Ника.
– Нет-нет, конечно, не больная! – тут же согласился с ней толстяк, подкатился к ней и ухватил за руку, затих, склонив голову к плечу – видимо, слушал пульс.
– Конечно, не больная! – повторила Ника. – Я же не могу не узнать собственного мужа…
– Опять двадцать пять! – простонал самозванец, но свекровь дернула его за руку и выразительно сверкнула глазами – помолчи, мол, не мешай доктору.
– Разумеется, не можете! – подхватил толстяк, выпустив руку. – Деточка, не волнуйтесь! Тут не о чем говорить! Лучше скажите – как мы себя чувствуем?
Он говорил тем ласковым, сюсюкающим, дебильно-жизнерадостным голосом, каким некоторые взрослые разговаривают с детьми. Или некоторые врачи разговаривают с безнадежно больными. И еще эта ужасная манера говорить пациенту «мы»…
– Мы себя чувствуем по-разному, – попыталась осадить его Ника. – Из вас, по крайней мере, никто не пытается сделать душевнобольного!
– Какие мы обидчивые! – проворковал доктор. – Не нужно обижаться и расстраиваться не нужно! Мы сейчас примем таблеточки, и все станет хорошо!
– Вы что, думаете, я приму таблетку и признаю в совершенно постороннем мужчине своего мужа? Да и не стану я ничего принимать! Еще не хватало!
Как ни странно, при виде этого толстяка в белом халате в ней проснулась решительность.
– Ну,