человеку.
В отчаянье, слезах
Окинул небо взором,
В далеких небесах
Узрев ковер с узором.
Он руки распростер
С надеждой и укором —
Небесный сник костер
С загадочным узором.
И тьма небес, и тьма
Земная обступили.
Лишь посох и сума
Рекою порознь плыли.
«Внезапный дождь слепой…»
Внезапный дождь слепой, а вроде зрячий,
Застал меня среди деревьев дачных,
Когда я рвал смородину в бидончик,
Чтобы лепить вареники для дочки.
Я даже не успел моргнуть и глазом —
Смородина и дождь упали разом
На землю; покатились, запылились
И, глядя друг на друга, притаились
У мяты распустившейся, но мята
Тут ни при чем, она не виновата.
Хотя… она – любимица супруги,
Они с ней неразлучные подруги.
Ах, женушка моя, как славно это,
Что ты мне дочку подарила летом,
Далеким летом, а теперь для дочки
Я рву смородину блестящую в бидончик.
И дождь шумит доверчивый и зрячий
Над нашей улыбающейся дачей.
«По невидимому следу…»
Внуку Даниле
По невидимому следу
Деда, прадеда, отца
Я иду по белу свету,
Глаз не пряча и лица.
Вот и стал я нынче дедом,
И мечта моя добра:
Пусть за мной шагают следом
Сын, и внук, и прапрапра…
«Буду долго смотреть на багряный закат…»
Буду долго смотреть на багряный закат,
На шумящую рожь под наплывами ветра,
На березку поодаль на голом бугре,
На мерцающую в полумраке деревню.
Слышать песни крестьян,
Слышать гром вдалеке
И полет улетающих к югу пернатых,
И детей лепетанье, и крики ворон,
И шаги Командора уже за спиною.
Еще раз погляжу на багряный закат,
На дорогу, березку, деревню, пернатых…
И как будто бы камень с груди упадет —
Станет сердцу легко,
Так лишь в детстве бывало.
«День раскаленный клонится к прохладе…»
День раскаленный клонится к прохладе,
Душе желаемой и молодой.
И сумерки густеют на веранде,
Где я сижу над скудною едой,
Один как перст! И это счастье, право,
На жизнь смотреть чуть-чуть издалека
И улыбаться грустно, что держава,
Как и семья, не очень-то крепка.
Но, боже мой, как я люблю Россию!
Но, боже мой, как я люблю семью!
Я даже рифмовать их не посмею,
Они всегда со мной, всегда в душе.
«В чистом небе, над темной рекой…»
В чистом небе, над темной рекой
Реет белая птица без имени-отчества,
Не дотянешься к ней ни стрелой,
ни рукой,
И назвал я ее: Одиночество.
Белой