чего им не хватает? Позахапали ведь все, вон, даже огороды у нас поскотиной подперли. Просили ведь их на сходке, давай перенесем изгородь поскотины подальше, чтоб хошь огороды у нас путные были, ан нет, забузили, заартачились. Земля обшинная, нельзя! Да чтоб вы подавились каторжное отродье!
Там горбатился Иван Соколов на помещиков, здесь, вроде сам себе хозяин, вроде. Пашенку на себе не вспашешь, а коня за три года Иван так и не заимел. А какой ты хозяин без коня-то? Вот и шел Иван скрипя зубами, то к одному, то к другому старожилу в поденщину, чтобы скопить деньжат для своего савраски. Одно в нынешнем году утешение, услыхал бог их молитвы, подарил им дочку. Жена Галя целыми днями хлопочет, воркует возле их дитяти.
Хорошая она у меня! Ничего, может нынче соберем грошей, да купим себе у Захара Ашпурова коня. Он мужик добрый, три шкуры драть не будет, мечталось работяге-мужику.
Иван Соколов уже ходил к Захару, осведомиться на счет покупки молодого жеребчика Ашпуровых. С прошлого года приметил он их резвого жеребенка. Захар ничего обещать не стал, сославшись на сына Ивана, не хозяин мол я, но Иван-то знал, что, как Захар скажет, то так оно и будет. Главное до осени денег скопить.
Вот и сегодня Иван ушел с самого раннего утра метать сено к одному из «справных мужиков-старожилов». В деревне Иван Соколов был на хорошем счету. Ростом не особо велик, но как говорится «косая сажень в плечах», да и силенкой его бог тоже не обидел. По полкопны поддевал Иван на деревянные вилы, вызывая завистливые вздохи бородатых мужиков и украдкой брошенные лукавые взгляды деревенских баб. Хорош мужик! Жаль, что не мой!
Но Ивана не интересовали недвусмысленные намеки деревенских гулен, ему бы целковый заробыть, да Галю свою им обрадовать. А Галя его, до чего уж ладная была дивчина, под стать Ивану. Лицом бела, писаная красавица, чего того только брови ее черные стоили. Вот и сейчас, качает она детскую зыбку, притороченную к крючку, вбитому к потолку их домика, поет песню с такой далекой теперь родины.
Мисяць на нэби, зироньки сияють,
Тихо по морю човен плывэ.
В човне дивчина писню спивае,
А козак Чуе, серденько мре.
Поет Галя полузакрыв веки, думу свою думает чернобровая казачка.
Мисяць на нэби, зироньки сияють,
Тихо по морю човен плывэ.
В човне дивчина писню спивае,
А козак Чуе, серденько мре.
Не заметила Галя, как скрипнула входная дверь и в дом вошел сын. Стоит, слушает песню матери. А ты пой Галя, пой. Хороша песня твоя.
Ой очи, очи, очи дивочи,
Тэмни, ак ничка, ясни, ак дэнь.
Вы ж мэни, очи Вик вкоротили,
Дэж вы навчилысь зводыт людей?
Только сейчас заметила она стоящего рядом с ней сына. Вздрогнув, обняла дитятко, прижала к сердцу.
– Василек, кушать наверное хочешь. Пойдем, я сейчас тебя накормлю.
Вася, Василек, добрый хлопец, пришел со двора, весь как есть. С босыми грязными ногами, да