суету, стал замешивать тесто в котле, сполоснув его сначала водой из бурдюка. Закончив, он выпрямился, обтирая пучком травы руки, разглядывал возящихся у будущего костра.
Сидели мы тогда вечером, – стал вспоминать он. – Сначала с Краюхой потом Краюха ушел, при нем, вроде, и не говорили ни о чем таком, все, как обычно, было, а когда ушел… Начал я? Или Шага? И не сразу начали. Сначала говорили о том же, о чем и до этого, вроде.
Качественные воспоминания начались с определенного момента. Они сидят у Шаги на сене под навесом, вечер, еще не темно, ручей видно.
«– Ты же сам против был, и тогда я тебя понимал, – сказал он.
Хорошо, ясно. Ты сам в таком случае из-за чего идешь?
Шага, – он покачал головой, – я тебе говорил уже из-за чего, из-за своего, так бы один он шел, делал бы с ними что хочет, получал бы, или решал там, что он собирался…»
Странно. Вечер, да? Когда он был? Я не могу ни одного вечера вспомнить, который бы мы не на Амбаре провели в последнее время.
«Ты же сам это сказал первый? – спросил он Чия.
Я несерьезно, наверное, не помню».
Тогда Шага сказал, что пойдет он тоже. Он действительно готовился после этого разговора, вот что самое удивительное, чего Чий так и не понял, зачем ему, практичному всегда, это надо. Вечно рассудительный, даже гордящийся этим, и тут, как маленький.
У будущего костра ползали на корточках. Ставили котел. Печь им сегодня надо было в первый раз, и он не верил, что получится что-то нормальное, особенно с этой нездоровой суетой.
– Дети, – почти про себя сказал он.
За спиной послышалась усмешка, там стоял понимающе ухмыляющийся Изран.
– Пользы нет, зато есть щенячий восторг. У меня была мысль не брать их собой вообще. Вместо них только пару человек, таких, посерьезнее кто.
Это кого же, Тольнака с Воротом и меня с Краюхой. Я, пожалуй, лучше этих потерплю, чем так.
Чий вежливо улыбнулся, кивнув головой.
– А ты почему с ним пошел? – спросил Изран. – Мы ведь так, баловства ради. А у тебя, если желание есть, с братом бы пошел, делом бы занялся.
Он стоял рядом с Чием, опираясь на кривую корягу-хворостину, как на трость, по обтянутому материей мощному плечу полз жук. И Чию опять почудилось, что в этом простом, вроде, вопросе присутствует какой-то злой замысел. Вернулось то чувство угрозы, и вспомнился Шага, отговаривающий. И потом, когда прощались, как пес побитый.
– Да так, с Краюхой вместе решил. Тоже, наверное, как и они, – он смотрел на Израна и думал: «Это ты-то баловства ради пошел, я же тебя знаю насквозь, ты и не подозреваешь, как».
Он вспомнил, с каким видом Изран сидел в Амбаре после их с Краюхой спора – он навязал этот поход, хотя сам хотел в нем участвовать, вероятно, меньше всех. Просто ты так привык, может, сам и не осознаешь этого. С детства еще понял, что лидер этот подчас тот, кто может там, где не могут остальные. Боятся, стесняются, ленятся, не верят. Лидер – это, конечно, не только это, но именно это ты всегда особенно показать хотел. Это за годы в привычку