Не сегодня, так завтра сыщу белогривую». А вслух-то ничего не сказал.
Вот проводила старушка-ведунья добра молодца за калитку, да и говорит:
– А теперь, Матвей, слушай меня внимательно. Живет белогривая кобылица с серебряными копытами в соседнем государстве: в неволе у грозного царя Белтагана. Стоит его замок на высокой горе, что своею вершиной в самое небо упирается. День-деньской держит царь свою пленницу взаперти, лишь на закате дня выпускает погулять с подругами. А рано утром возвращаются они обратно во дворец.
– Отчего ж, не убегут они от Белтагана?
– Э, милок, не ведомо тебе о хитрости да жестокости горного царя. Никто из тех, кто у него в плену томится, не может убежать от него – найдет хоть на дне морском, да назад вернет. Нелегко и тебе придется. Оттого и проверяла я силу духа твоего прежде, чем дорогу указать. А теперь, в последний раз спрошу: по-прежнему ль уверен ты в своих силах? Потому как не поздно еще назад воротиться.
– Не из тех я, кто от своих слов отказывается!
– Ну что ж, тогда поезжай. Дорогу тебе голубка моя укажет. Выведет она тебя прямо к дивному лугу. За тем лугом увидишь гору, о которой я тебе сказывала. А уж там – на Бога надейся, а сам не плошай.
С этими словами перекрестила она добра молодца, стукнула своим посохом оземь – взметнулась в небо голубка белая. Добрый молодец прямо за ней и отправился.
* * *
Долго ли, коротко ли ехал царевич – скоро сказка сказывается, да не скоро дело делается. Привела его голубка к дивному лугу, о котором старушка-ведунья сказывала. Красоты тот луг невиданной, невиданной да неслыханной. Травы на нем стоят нетронуты. А цветов-то – видимо-невидимо: и синие, и желтые, и красные, и всякие. Поглядел Матвей на красоту эдакую, подивился. Много красивых мест на Руси, да только таких он не видывал. А за лугом тем гора стоит высокая, снежной вершиной в самое небо упирается.
– Вот оно, царство Грозного Белтагана, – молвил царевич. – Спасибо тебе, голубка белокрылая. Дальше уж я и сам справлюсь.
Сделала голубка круг над Матвеем и прочь улетела. Слез царевич с коня, отпустил поводья, да пешим пошел. А на лугу том травы высокие, высокие да душистые. Вдохнул он их запах дурманящий, вмиг закружилась головушка, но все ж дальше идет. Шелковой дорожкой трава перед царевичем сама выстилается. Да только идти по ней с каждым шагом все тяжелей, будто к ногам его гири стопудовые привязаны. Уж и до горы рукой подать, да не выдержал добрый молодец, прямо в траву упал. А как упал, так и заснул богатырским сном.
Долго ли спал царевич, про то не ведомо, а только пробудился Матвей на закате дня от страшного грома. Вскочил он на ноги, глянул на небо – нет на нем ни облачка. А с вершины горы лавина снежная несется. Спрятался царевич за большим валуном, глядит, что дальше-то будет. Видит: превратилась снежная лавина в табун белоснежных лошадей. Скачут они, а из-под копыт их снег летит, все вокруг засыпает. Лишь ступили они на землю, опал с них снег, и стали они разных мастей. Только та, что впереди бежала, белоснежною осталась. Красоты была она такой, что ни в сказке