портовой конторы были, как у капитанов, кителя и погоны с якорями и штурвалами… Вот так-с…
– А где вы научились такие модели строить? На реке-то на нашей таких парусников не бывает..
– О! Это у меня еще с детства, дорогой мой! Я с дошкольных лет обмирала о парусах и путешествиях. Читала Жюля Верна и Стивенсона… А ты какие-нибудь морские книжки читал?
– Конечно! «Приключения капитана Врунгеля». И «Остров сокровищ»… И про капитана Немо… – Генчик зачесал ногу о ногу, стараясь вспомнить еще. Не вспомнил. – Но я же не только про море люблю. Еще про космос, про индейцев… А еще «Повести Белкина», которые Пушкин написал. Знаете?
– Представь себе, да! Значит, тебя потянуло к классике?
– К чему? А!… Это Ленка принесла из библиотеки. Она на первом курсе тогда училась, ей надо было сдавать экзамен про Пушкина.
– И как тебе сочинения Александра Сергеевича?
– Здорово! Лучше всех – «Выстрел»!
– Да? Почему же?
– Ну… потому что конец такой… Этот Сильвио не стал стрелять, хотя мог ведь убить того графа запросто. А он не захотел… и все сделалось хорошо…
– Все сделалось хорошо, – повторила Зоя Ипполитовна. И почему-то вздохнула.
– Мне там только одно не понравилось…
– Что же?
– Когда Сильвио по мухам стрелял. Ради забавы…
– Тебе что же, стало жаль мух?
– Ну, не знаю… вообще…
Зоя Ипполитовна встала у Генчика за спиной.
– Ты… значит, из тех, кто и муху не обидит? Наверно, и не дерешься никогда?
Генчик пошевелил под рубашкой лопатками.
– Почему? Я могу! Если полезут, я… Вот у нас в летнем лагере, в том году, был Мишка Жираф, такая приставала, дак мы с ним два раза…
Зоя Ипполитовна похожей на краба растопыренной пятерней осторожно взлохматила его волосы-стружки. Молча.
Генчик сказал насупленно:
– Может, вы думаете, что я тех, на остановке, боялся?… Ну да… Когда врагов пятеро, а ты один… Зоя Ипполитовна, а почему так? Идешь ни к кому не лезешь, а они на тебя… – И тут у Генчика не ко времени защекотало в горле.
Зоя Ипполитовна опять взъерошила ему макушку.
– Это, Бубенчик, давняя философская задача. Ты ни к кому не лезешь, а они на тебя… Почему?… Ох! Я старая эгоистка! Ты же наверняка голодный!
– Нет, я… не очень. Я…
– Сейчас! – Она пошлепала туфлями из комнаты и вернулась с кружкой и тарелкой. В кружке – молоко, в тарелке – печенье.
– К сожалению, ничего горячего я сегодня не готовила…
Молоко было приятно-холодное. Печенье пахло так же, как все в доме – какой-то пряностью. Генчик хрустел им, прихлебывал из кружки. Потом откинулся на спинку стула. Нижние ванты на задней мачте были теперь все со ступеньками.
– Зоя Ипполитовна, мне домой пора. Белье развешивать… – На старинных часах (деревянный орел, держащий блюдо с циферблатом) была уже половина второго. – Я, наверно, даже опоздаю!
– Не опоздаешь! Я тебя довезу мигом!… Ох как славно ты поработал… Сейчас, Генчик-Бубенчик,