«Помещичья правда». Дворянство Левобережной Украины и крестьянский вопрос в конце XVIII—первой половине XIХ века
вопрос» в политике властей и русском общественном мнении (вторая половина XIX в.). СПб., 2000, и другие работы этого автора; Рибер А. Социальная идентификация и политическая воля: русское дворянство от Петра I до 1861 г. // П. А. Зайончковский (1904–1983 гг.): статьи, публикации и воспоминания о нем. М., 1998. С. 283; Rieber A. The debate over the southern line: economic integration or national security? // Synopsis: a collection of essays in honour of Zenon E. Kohut / Еd. by S. Plokhy and F. E. Sysyn. Edmonton; Toronto, 2005. P. 371; Рябчук М. Від Малоросії до України: парадокси запізнілого націотворення. Київ, 2000. С. 51–59, – и др.)
40
Остапчук О. А. Изменение государственных границ как фактор формирования языковой ситуации на Правобережной Украине в конце XVIII – первой половине XIX в. // Регионы и границы Украины в исторической ретроспективе. М., 2005. С. 54.
41
См.: Шандра В. Малоросійське генерал-губернаторство. Относительно Правобережной Украины в составе Российского государства, В. Шандра отметила, что судебная система этого региона «находилась в медленном процессе адаптации к имперским условиям» вплоть до судебной реформы 1864 года (см.: Шандра В. С. Совісний суд на Правобережній Україні кінця XVIII – першої половини XIX ст.: структура та судові практики // Український історичний журнал [далее – УIЖ]. 2009. № 2. С. 83–96).
42
Определяя конец XVIII – начало XIX века как «время великих политических и социальных изменений», Я. Грицак, что характерно, их первопричину также разместил в политической, в частности геополитической, плоскости (см.: Грицак Я. Й. Нарис історії України. С. 16). В. Маслийчук, рассматривая тот же период под углом зрения своей темы, удивился его спокойствию: «…на самом деле (время это. – Т. Л.) удивляет своей стабильностью». В таком различном восприятии одного и того же периода двумя историками-современниками нет, по моему мнению, ничего удивительного. Ведь один прислушался, воспользуюсь образами А. Толочко, как ветер шумит в могучих кронах столетних деревьев, пригибая и ломая их, а второй, занимаясь своим сюжетом с позиции не политической, а социальной истории, услышал «тихий шелест на земле». Не соглашаясь с тезисом о «стабильности» и относительно социальных процессов, все же в контексте именно социальной истории считаю вполне уместным замечание В. Маслийчука: «Очевидно, что история слома XVIII и XIX веков еще требует кропотливых научных исследований» (см.: Маслійчук В. Розправа над військовополоненими-мусульманами у Валках 1812 р.: видимі та приховані механізми конфлікту початку XIX ст. // Соціум: Альманах соціальної історії. Київ, 2003. Вип. 3. С. 137; Толочко А. Киевская Русь и Малороссия в XIX веке. Киев, 2012. С. 31).
43
Предложенные З. Когутом маркировки – возможно, эффективные на определенном этапе исследования процесса инкорпорации, – кажется, сыграли с современными украинскими специалистами злую шутку. Безоглядно воспринимая эти «инструменты», не прибегая к их критической проверке эмпирическим материалом, историки упорно «расселяют» деятелей второй половины XVIII – первой половины XIX века по «квартирам», даже не замечая,