С такой-то рожей! А дыхнешь – они вообще упадут!». Палыч обиделся на меня, но ничего, потом отошел. Он оказывается теперь собирает вырезки из газет про Париж – и рекламу там, и картинки, и статьи. А Тамарка говорит: «А я вот Палыча понимаю. Я тоже не против съездить куда-нибудь за границу. Хоть бы и не в Париж. Можно и в другую страну. Я коплю деньги, например». А у Тамары и прописки-то нет московской. Она у нас живет полулегально. Что-то ей там оформили, но боюсь с этим за границу не ездят. Но я промолчал. А то еще и она обидится. Вот у меня жена все-таки золото. Ничего ей не надо. Ездит к себе в деревню и не жалуется. Мечтает на рынке шмотки продавать. Так это нормальная мечта. Человеческая. А то Париж! И у меня цель в жизни есть. Вполне реалистическая. Я ее даже потихоньку осуществляю. Память опять же тренирую. Все на пользу. Тем более, что я за границей был. Меня туда без всякого загранпаспорта забросили. И даже без всякого моего на то желания. Ничего там нет хорошего
Июль, 1994
Мы с Женькой неожиданно обнаружили квартиру своей мечты: случайно очередные дальние родственники моих родителей решили продавать свою квартиру. Три года назад они уехали в США и сначала квартиру сдавали, но теперь решив осесть в стране победившей демократии насовсем и собравшись там купить жилплощадь начали продавать свою московскую квартиру. Продавать они ее естественно начали с помощью родственников, которые в некоторой растерянности пытались предлагать квартиру своим знакомым. Мы тоже попались под руку.
Сначала нас прельстило то, что квартира была четырехкомнатной, а стоила довольно недорого. Потом, подъехав «на стрелку» после работы по указанному адресу мы оба пришли в восторг от дома – дом был кирпичным сталинским, с красивыми балконами. И самое главное он располагался совсем недалеко от нашего теперешнего пристанища – на Большой Грузинской улице. Дворик, конечно, у дома был не ахти, но мы решили, что это не самое главное. Квартира, естественно, была не в самом хорошем виде после трех лет ее сдавания самым разным личностям, но в целом, кроме грязи, ничего принципиально плохого типа дыр в потолке обнаружено не было. Комнаты были большие, выходили на разные стороны, потолки высокие. В общем, мы решили ее брать. Вернувшись в тот вечер домой, Женька предложил выпить за успех нашего предприятия, сказав при этом:
– Я хотел бы, чтобы наша новая квартира уже стала нашим настоящим домом, в котором мы закончим ремонт, и будем спокойно жить, не думая больше о расширении. Этой квартиры нам вполне хватит!
Конечно, в тот момент я с ним согласилась и даже не думала о том, что через несколько лет мы снова задумаемся о переезде. Впрочем, в тот вечер мы были счастливы тем, что даровала нам судьба, по-братски деля друг с другом купленную закуску и бутылку красного вина. Я с грустью думала только о том, что отношения наши с Женькой практически полностью переходили в разряд родственных. Я его теперь воспринимала как брата, родного человека, с которым так удобно жить вместе – ведь он практически не храпит ночами, не приходит