бальзама. Я же порой задумывалась, что будет, если жизнь повернётся так, что муж своей должности лишится? С его высокомерием и привычкой вести себя по отношению к людям свысока, ему будет трудно смириться. Трудно перестроиться, найти другую работу по душе, но Слава о подобных не радужных перспективах точно не задумывался. Был уверен, что без него родной город не обойдётся. Никак. Будь у нас с мужем немного другие отношения, более доверительные и душевные, я бы пыталась с ним разговаривать, как-то его перенастроить, переживала бы по этому поводу, но душевность из нашей с ним семейной жизни давно ушла. Поэтому на его самомнение я давным-давно махнула рукой, и жила лишь своими проблемами. Которых у меня было много, но их вроде как и не было.
Какие могут быть проблемы у птички в золотой клетке? Её обязанность – быть идеальной женой, хорошей хозяйкой, исполнительной любовницей, а взамен излучать счастье и удовлетворённость своим положением. Наслаждаться теми благами, которые ей способен дать супруг. А я, судя по всему, ещё являюсь и объектом для зависти. А всё из-за того, насколько сильно мне повезло с мужем. Уж что-что, а зависть, тем более, женскую, я распознать могу. Когда-то сама была подвержена этой напасти. Смотрела на других и завидовала, мне казалось, что достаточная материальная база – залог счастья. Любого. Личного, семейного, общественного. Что это показатель удачливости – успешный муж.
На тему моей удачи и успешности Владислава, очень любила рассуждать моя свекровь. В принципе, это была единственная тема для разговора при нашем с ней общении. По крайней мере, всегда всё заканчивалось одинаково. Полина Григорьевна смотрела на меня с пристрастием и страданием во взгляде, после чего печально качала головой и произносила коронную фразу:
– Ты же понимаешь, как тебе повезло?
Имелось в виду, что повезло с мужем. Что Слава, мало того, что обратил на меня внимание, так ещё в жёны взял. Безродную, провинциальную девчонку. Которая не подходила ему ни по статусу, ни по кругу общения, ни по образованию. Даже именем не вышла. Я даже слышала однажды, как свекровь с пренебрежением выговаривала сыну, и произнесла:
– Эта твоя Машка!..
Можно подумать, что Машами девочек называли где-то глубоко в провинции, в деревнях, а в городе, в кругу их знакомых, ни одной Маши не было. Наверное, если бы я услышала её слова в начале нашей со Славой семейной жизни, они бы меня здорово задели, по крайней мере, разозлили, но к тому моменту мне уже было всё равно, что про меня думает Полина Григорьевна. К тому же, как со временем выяснилось, думать, рассуждать, а тем более спорить, мне не полагалось.
Ещё за дверью квартиры, только вставив ключ в замочную скважину, я услышала трезвонящий телефон. Мне захотелось зарычать от злости, и в квартиру не входить. Представляю, сколько раз за последние два часа Полина Григорьевна набирала наш номер. И мне, наверняка, достанется. За то, что гуляю, а, точнее, шляюсь часами, непонятно где и с кем.
– И где же