на свободе. И что это означает, парень?
– Что? ― Удивлённо вскинул взгляд Робер.
– Что ты и твой братец останетесь ходячими мишенями.
Подросток прикусил губу и задумался. Вот проклятье, почти те же слова говорила и Жеральдин. Выходит, им с Люсьеном уготована жалкая участь гонимой страхом добычи?
– Не лучшее время для размышлений, ― рассмеялся Ранкур. ― Все мысли так отчётливо отражаются на твоём лице, что можно с точностью прочесть их. Ты еле держишься на ногах, парень. Отправляйся спать. Не то ткнёшься в стол носом, и мне придётся нести тебя на руках. Роль доброй нянюшки меня никогда не привлекала.
Робер послушно поднялся и, покачиваясь, добрёл до лежанки. Усталость и впрямь обрушилась на него, начисто лишив сил. «Это всё сидр», успел подумать Робер. Несколько секунд он с сомнением оглядывал убогое ложе, но, отбросив брезгливость, едва ли не рухнул на жёсткий тюфяк и провалился в тяжёлый сон.
Несмотря на крайнюю усталость, спал он плохо. Тощий тюфяк едва прикрывал доски, и Робер ворочался с боку на бок. Сын графа обладал достаточно чувствительной кожей, и соломинки, впивающиеся даже сквозь ткань камзола, вызывали у него нестерпимый зуд. Ко всему, навязчивый запах влажной шкуры назойливо проникал в ноздри его изящного носа. Проснувшись, подросток ощутил сильнейший озноб, хотя лицо его раскраснелось и глаза лихорадочно блестели. Он с трудом поднялся с лежанки и заметил сидящего у окна Ранкура, что неторопливо строгал кусок дерева.
– М-да… вид у тебя довольно унылый, сеньор граф, ― насмешливо протянул Симон.
– Должно быть, я немного простыл под дождём и снегом, ― осипшим голосом пробормотал Робер, присаживаясь на лавку и облизнув запёкшиеся губы.
– Какого чёрта ты завалился спать в мокрой одежде? Ах да, ты же господское дитя и не можешь заснуть без ночной сорочки и колпака.
– Сомневаюсь, Симон, что вы нарочно держите для гостей сии предметы, ― язвительно буркнул подросток.
– О, я смотрю, жар придал тебе дерзости, парень, ― рассмеялся старик. ― Впрочем, это неплохо. Однако, возвращаясь к твоему виду. Ты похож на хворого барана, Роби. И всё по собственной глупости. Ладно. ― Ранкур поднялся с места и, повозившись в крохотном ларе, вытащил заношенную блузу. ― На, сними свой распрекрасный наряд и переоденься. Штаны я тебе не предлагаю ― лежащему в постели они ни к чему.
Робер едва подавил брезгливую ухмылку, но перед глазами у него всё плыло и отчаянно хотелось согреться. Неловко путаясь в застёжках праздничного камзола и завязках панталон, он наконец разделся и теперь стоял нагишом, смущённо прикрывая низ живота скомканной блузой.
– Прежде чем получишь сухую одежду, я разотру тебя медвежьим салом, малец, ― деловито бросил Ранкур.
– Экая мерзость! ― вырвалось у Робера. ― Избавьте меня от такого завидного предложения.
– А не закрыть ли тебе свой милый рот, откуда всё равно, кроме глупого жеманства, ничего не исходит? ― Старик зачерпнул белёсо-жёлтую густую жидкость и начал энергично растирать спину