но как дал его, так и забрал назад, гляжу, гол забили ястребы, потому что волки были в синем, и с экрана такой страшный синий волк скалится, думал, сожрет и не подавится. И тут как раз показали пацана, тоже в синем, стоит он, волка обнял и горько плачет. Я даже про пасть волка позабыл, хотя она все еще была близко.
– Пацан, – гавкнул я во весь свой голос, – да не реви ты, сейчас и твои забьют, ну это же игра, чего так убиваться-то.
Но не слышит меня пацан, рыдает, слезы по мордашке размазывает
В это время и Алина заметила плачущего пацана, рот открыла, радоваться перестала, только руками всплеснула, добрая она у меня.
– Да не вой ты еще, – тут же услышал я ее голос, – и даже не заметил, что выть начал. Наверное, и правда начал, потому что баба Люда по трубе застучала.
Что творится, пацан ревет, Алина грустит, бабка стучит – ну что за хуккей такой, скорее бы он закончился.
И тут началось, они забили и второй и третий, все ястребы, пацан начал реветь белугой. Я отвернулся от экрана, ну как на это смотреть можно, и даже не подвоешь ему за компанию, потому что не только баба Люда, но и Алина по голове настучит, ведь выть-то плохая примета. Да и как можно слышать вой, когда ястребы побеждают и надо радоваться. Все перепуталось в хуккейном и нашем мире все тоже перепуталось.
Растянулся я на диване, на экран не смотрю, расстроился сильно не только пацана, но даже синего волка стало жалко, потому что ходил он такой печальный и потерянный между рядами, и тоже выть не мог, а ведь, наверное, хотелось, больше, чем мне. Они летели, и летели с крупным счетом.
Но в тот момент наконец-то забили волки, правда, это их не спасло, пацан недолго смеялся, он зарыдал в пятый раз. А его все показывают и показывают, поиздеваться видно захотели на той стороне экрана.
Я убежал и спрятался в другой комнате, ведь сердца разорваться может от такого хуккея. И как они так играют, что дети малые ревут весь матч – стыд и срам синим волкам. Вот, почти стих сочинил, волки и до стихов доведут. Ястребы победили, к Мессингу не ходи. Кто это такой не знаю, но Алина так говорит, когда дело ясное, что дело темное. Это была победа.
Как там пела Алина – это радость со слезами на глазах, вот такой была та самая победа. Но Алина про пацана забыла, она писала свои комменты, радовалась, кружилась по комнате, с кем-то по телефону говорила, а про собаку кто же вспомнит. Хорошо, что сон не сбылся, и я не потерялся, как во сне, а то бы совсем беда.
Заснул я быстро. Только проснулся тоже быстро, когда она только укладывалась, и всю ночь не мог сомкнуть глаз, боялся, что если засну, то синий волк меня сожрет. Только я волосатый и не очень вкусный, а если сожрет Алину, что я тогда делать стану?
Но это все мелочи, ястребы волков заклевали и то хорошо, мы победили, а то, что победа бывает порой такой вот печальной, потому что для кого-то это поражение. И хоть пацана было жалко, но не мог же я против ястребов идти.
Порадовался. А утром