сгоревшее напудрив,
Так сколько грешников спаслось?
Решимость, дерзкое забвенье
Нависло, мысли хороня.
Еще не вечность – то мгновенье,
И боли нет, и нет меня…
Черновик
Мой жизни маркий черновик…
Страницы трепетно листая,
Все строки, как молитву, знаю,
Как знает свет седой ночник.
В нем кляксы чьих – то подлецов,
Тоска и боль рождала рифмы,
Любви и дружбы главы мифов,
Обрывки счастья теплых слов.
Здесь каждый слог черкала мысль.
В надежде начисто исправить,
И чистый лист оставил право
На старый, но забытый смысл.
Письмо безжалостно чернит.
Все стерпит добрая бумага —
Балладу, басню, очерк, сагу —
На книжной полке сохранит.
«Мой жизни глянцевый дневник…
Переписать тебя бы снова
До каждой точки, полуслова», —
Все грезит немощный старик…
Чужое
Мне чужды детские невзгоды,
Невнятны взрослые мечты.
Я не люблю сезоны года,
В которых расцветаешь ты.
За гранью кажутся понятья,
Противна чувственность людей,
Насильны страстные объятья,
Едины образы частей.
Мне не узнать в толпе знакомой,
Что предначертана в пути,
И не зажечь звезды искомой,
И дна у бездны не найти.
Жаль. То, что кажется привычным,
В десятый раз управил Бог.
Он, мастер снов и безразличья,
Мир чужеродным сделать смог.
Я презираю пули в спину
И не люблю плевки в глаза.
Чужое из вселенной выну
И в сердце загоню назад.
Пусть загноит занозой рана,
Кровь смоет всякие черты.
Рубец – тепло самообмана,
И нет меня, лишь только ты!
Желанны детские невзгоды,
Приятны взрослые мечты.
И безответное – родное
Сиянье дивной красоты…
Потеряный рай
Ненастной осенью под вечер
В неведомо каких краях
Свершилась неземная встреча
Со светлым ангелом впотьмах.
Все было тихо, благодатно
В невинном образе святом.
– Возьми меня с собой обратно!
– Нельзя и помышлять о том…
Вздохнул, тоскуя, что напрасно
Мы разошлись. Вина моя.
Меня ты позабудешь, счастье,
Но вечно помнить буду я,
Унылый странник, одиноко
Удел неправедный кляня,
В надежде, что отверзнет око
Лик лучезарный на меня.
Уж лучше б не случилось муки-
Как будто рая вовсе нет,
Чем осознание разлуки,
Пустынный отдаленный свет…
Любовь
Одна любовь веселию подобна,
Другая – словно