этим утром я подарил тебе картину, и она была именно в той сумке, в которой они рылись. …А потом я потерял сознание… и соседи помешали им меня убить… – грустно закончил он свой рассказ.
– Отсюда вопрос, – выпытывала Иванка, словно опытный следователь. – Где, когда и при каких обстоятельствах ты раздобыл: купил, стащил, выменял, подобрал как «совсем-совсем ненужную» – эту картину? Давай подробности. Все, что о ней знаешь. Важны все детали.
– Чует мое сердце, – она многозначительно посмотрела на Валентина, – продолжение этой истории следует. Черта с два милиция найдет этих хулиганов – ворами их назвать трудно, потому что ничего не украли.
– Вернемся к происхождению картины, – Валентин повернулся к Гуруджи.
Но тот, к их удивлению, уже спал совершенно невинным детским сном, отвернувшись к стене, посапывая и похрюкивая, как трехлетнее дитя. Видно, сказался пережитый им стресс и усталость от медицинских процедур и милицейских допросов.
Валентин с Иванкой только переглянулись. Очевидно, придется перенести разговор на завтра. Главное, что Валдис жив и теперь ему уже ничто не угрожает.
Когда они, стараясь не шуметь, выходили из палаты, вдруг раздался сонный голос Гуруджи, похожий на голос капризного ребенка:
– Мне и цитрусовые тоже не вредны, у меня нет на них аллергии…
Иванка с мимолетным укором глянула на Валентина. Ему тоже стало немного совестно. Действительно, прибежали сюда с пустыми руками… Но ведь мчались-то они сюда, уже почти не надеясь увидеть Гуруджи в живых.
– Извини, брат, – пробормотал пристыженный Валентин. – Мы так обрадовались, что ты живой, так спешили к тебе, что просто не успели купить гостинец. В следующий раз не забудем.
Валдис, не дослушав, повернулся к стене и заснул крепким сном праведника.
Кто похитил картину?
По дороге к Иванке, они заскочили в отделение милиции, где работал старый приятель Валентина Миша Кронин, уже не раз помогавший им в «нестандартных жизненных ситуациях».
– Нет, дело, конечно, будет расследоваться очень тщательно, – рассуждал Михаил, впрочем, без большого энтузиазма. По нему было видно, что это происшествие вряд ли будет отнесено к разряду преступлений, подлежащих немедленному раскрытию. – По правде говоря, в этом районе наркоманов или бандитов мы встречаем нечасто. Но район старый, многие квартиры здесь сдаются внаем, а это значит, много и приезжей, случайной, очень разномастной публики.
– Вот ваш приятель, – продолжал Миша, – могло ведь так случиться, – он что-то не поделил с сотоварищами? Или о чем-то поспорил. Художники – народ импульсивный. Сегодня могут подраться, поспорив, кто гениальнее, а завтра…
Михаил выразительно посмотрел на Иванку, которая хранила молчание, что для нее было нехарактерно. Хотя, возможно, она просто не верила в дедуктивные способности работника дубинки и пистолета в этом, несомненно, очень непростом деле.
Валентин также не стали рассказывать приятелю про картину из холщовой сумки Гуруджи. Это лишь их версия. Возможно, эти