не будет поблизости. Хорошо, что вы хоть платье не напялили.
С этими последними словами он и исчез, а вместе с ним исчезли и самые лучшие секунды моей жизни. Хотя я осознавала, что скоро начнутся намного лучше…
Мы вернулись ко мне домой в начале пятого или шестого утра. Не сказала бы, что хотелось спать. Скорее, наоборот, спать хотелось меньше всего, потому что, засыпая, я всегда о чём-то думаю, а чего бы мне точно не хотелось сегодня, так это думать. Сколько размышлений происходит в голове перед сном и представить сложно: мозг как будто кто-то хлещет плетьми, и он производит в голове очертания лиц знакомых людей, места и целые сцены. Как бы я хотела избавиться от всего этого на какое-то время. Не думать, а просто жить. Кое-что сейчас мне в этом поможет: марокканский сорт, купленный у Паши. Да, плохая Настя вернулась.
Мы взяли всё необходимое: пустая пластиковая бутылка объёмом примерно 0,5 литра, зажигалка, сигарета (хорошо, что Катя курит), и, конечно, сам кусочек нашей прелести.
Что потом? Готовка. Затяг. Ожидание. Веселье. Повторение процедуры.
Когда ты под кайфом, тебе кажется, что мир стал в миллионы раз проще. Вот он: без заморочек, убийств, смертей, болезней, катастроф, нищеты, голода и прочего. Единственная вещь, которая тебя беспокоит, – это как открыть пачку печенья, потому что пальцы тебя нисколечко не слушаются. Они вроде есть, но только они уже не твои. Будто бы живут сами по себе… Только сосредотачиваешь взгляд на пальцах, как они начинают расти. Ты смотришь на это и поражаешься невообразимости происходящего, а потом безудержно смеёшься. Катя спросила, над чем я хохочу, а я ответила: «У меня пальцы растут» – после чего мы обе взрывались от смеха ещё сильнее.
Пальцы. Пальцы – лишь пол беды. Вокруг творится абсолютная ахинея: квартира крутится вокруг, словно находишься в сферическом пространстве, а центробежная сила то и дело сталкивает твоё тело с очередной стеной. Пересчитав все углы, ты ложишься на диван, и кажется, что плоть уже не имеет значения – важно лишь астральное тело, порхающее бабочкой по периметру квартиры. Взмах, взмах, взмах, поворот. Взмах, взмах, взмах, поворот. Взмах, взмах…
Поворачиваешь голову на бок и пялишься на мольберт, стоящий в углу комнаты. Залипаешь на собственные картины, которые рисовала краской до посинения. Единственное, что ценят мои родители – как я рисую. Единственное, за что хвалят – с каким пристрастием я интересуюсь живописью. На моей могилке они это и выскребут, скорее всего.
Между тем Катя искала, чем бы поживиться в холодильнике. Звук, с которым она его закрывала, напомнил одновременно все пересмотренные фильмы ужасов. Но нет, я не испугалась, а скорее встревожилась. Что если Фредди Крюгер пожелал бы расправиться с нами? Он мог бы легко выпрыгнуть из холодильника и своими ножами сделать из моей подруги винегрет. Представляю льющиеся кровавые фонтаны, забрызгивающие стены, пол, потолок и моё нежное, прекрасное, утончённое личико…
– Кать, а я красивая?
– Слишком, – ответила она с укором.
– Значит, быть красивой плохо?
– Красивой