вообще отличался неадекватным поведением. Вы бы видели, как он раньше обращался с моей матерью. Однажды за его выходки я ему хорошенько вмазал – с тех пор (прошло около полугода) я не заявлялся домой и жил у Насти, ведь тогда её родители подарили ей целую квартиру. Мой отчим работает в полиции – руководит подразделением ОМОН. Если бы его сослуживцы знали, как он по пьяни себя ведёт, то наверняка запекли бы за решётку. Поначалу, когда он только-только появился в нашей с мамой жизни, то выглядел приличным и хорошим человеком. Со временем же он почувствовал, что имеет некую власть над нами и стал вести себя как мразь. Его приступы бешенства, которые случались после первых стопок водки, пугали. Я рос и всё чаще переносил крики, удары кулаков по столу, разбитую посуду с раздражением. Сперва я терпел – мама просила. И всё же не выносимо было видеть, как очередной раз, придя с работы, он срывался то на меня, то на мать. Последней каплей стал случай, когда он дал себе волю трогать маму, которая не могла постоять за себя. Услыхав стоны матери, я направился из комнаты на кухню и увидел, как она пытается отстраниться от него: он, сидя за столом, крепко держал её за руку и скручивал. Набросившись на него, я успел ударить его несколько раз, пока мама не сказала перестать. В тот же день этот козёл выставил ультиматум: если подобное ещё раз повторится, то он выкинет нас на улицу из своей квартиры. Пришлось пожертвовать собой: я ушёл добровольно, прихватив все свои накопления и поставив перед отчимом условие: чтобы он больше никогда не смел трогать мать. Я созваниваюсь с ней пару раз в неделю и, слава богу, никаких жалоб от неё не слышу. Надеюсь, у неё всё в порядке.
Мы с Андреем уже подъезжали к его дому на такси. Когда настало время расплачиваться за поездку, оказалось, что таксисту нельзя перевести деньги онлайн, поэтому пришлось расплачиваться наличными. Хорошо, что у Андрея при себе был кэш. Странный водитель с лицом маньяка взял наличные и, проговаривая что-то сквозь зубы, протянул сдачу мелочью. Ну и руки у него были… Сухие, холодные.
Затем он закрыл дверь и выехал на своём ниссане на проезжую часть. Жёлтые номера 243 удалялись всё дальше и дальше, пока я в забвении стоял и понимал, что нашёл удачное место для ночлега. Если бы не мой новый знакомый, я бы, наверное, ночевал на улице.
Когда мы зашли в квартиру, расположенную на восьмом этаже невзрачной шестнадцатиэтажки, я не то, чтобы сильно удивился увиденному, но растерялся точно. Конечно, предполагалось, что раз Андрей живёт один, то внутри будет не прибрано, однако такого беспорядка я не ожидал.
Оправданием, наверное, послужит лишь тот факт, что в квартире её хозяин появлялся довольно редко. Скопившаяся по углам пыль, немытые чашки с кофе на столе, разбросанные на диване футболки – ещё пол беды. А вот заваленный барахлом балкон, на который даже нет возможности выйти покурить, вонючий и грязный туалет, какие-то следы, оставленные обувью, вызывали омерзение. Нет, даже будучи холостяком, я бы не запустил свою хату до помоечного состояния, хотя судить об этом сложно: один я ещё никогда не жил. Просто с детства я считался хозяйственным парнем: