Тереза отозвала его в сторону.
– Кошелек вашего хозяина у вас? – спросила она. – Я знаю, что он поручил вам оплачивать все расходы по путешествию. Сколько он вам доверил?
– Двести флорентийских лир, синьора; но я думаю, у него еще есть деньги в бумажнике.
Тереза осмотрела карманы Лорана, пока он спал. Она нашла бумажник, но заранее знала, что он почти пуст. Лоран много тратил во Флоренции; расходы во время его болезни были весьма значительны. Он отдал Палмеру остатки своего маленького состояния, попросив его записать, сколько он истратил, но даже не взглянул на этот счет. В отношении расходов Лоран был совсем ребенок, он до сих пор не знал, что сколько стоит за границей, не знал даже курса денег в различных провинциях. Ему казалось, что суммы, отданной Вичентино, должно хватить надолго, а ее не хватило бы даже доехать до границы человеку, у которого и понятия не было о расчетливости.
Тереза отдала Вичентино все, что у нее было с собой в Италии; она даже не оставила себе суммы, необходимой, чтобы прожить несколько дней; видя, что приближается Лоран, она успела отложить для себя несколько золотых монет из свертка, который быстро сунула слуге со словами:
– Вот это было у него в карманах, он очень рассеянный и предпочитает, чтобы деньги были у вас.
И она обернулась к художнику, чтобы на прощание пожать ему руку. На этот раз она обманула его без угрызений совести. Прежде он раздражался, приходил в отчаяние, когда она хотела платить его долги; теперь она была для него только матерью и имела право поступать так.
Лоран ничего не заметил.
– Еще минутку, Тереза, – сказал он сквозь слезы. – Провожающих предупредят, когда им пора будет сойти с корабля в лодки, – зазвонит колокол.
Она взяла его под руку и пошла посмотреть его каюту; спать в ней было довольно удобно, но там отвратительно пахло рыбой. Тереза хотела отдать ему свой флакон с духами, но она потеряла его на утесе Палмарии.
– О чем вы тревожитесь? – спросил он, растроганный ее заботами. – Дайте мне веточку лаванды, которую мы собирали вместе там, в песках.
Тереза приколола цветы к корсажу своего платья; отдать их значило оставить ему нечто вроде залога любви. Ей показалось, что просьба эта не совсем деликатна, женский инстинкт не позволил ей отдать ему эти цветы, но, облокотившись на борт парохода, она увидела в одной из лодок, привязанных к причалу, мальчика, предлагающего пассажирам большие букеты фиалок. Она поискала у себя в кармане, с радостью обнаружила там последнюю монетку и бросила ее маленькому продавцу, а тот послал ей через борт свой самый красивый букет; она ловко поймала его и разбросала цветы по каюте Лорана, который понял чувства своей подруги, вызвавшие этот поступок, но никогда не узнал, что за фиалки Тереза отдала свою последнюю монетку.
Какой-то молодой человек, дорожная одежда и аристократический вид которого отличали его от остальных пассажиров – почти все они были торговцы оливковым маслом и мелкие береговые лавочники, – прошел мимо Лорана и, посмотрев на него,