Отнимать работу могут только сами люди, путем обесценивая труда, что происходит с обеих сторон трудового договора.
Высокие технологии для Липтикута оставались где-то за горизонтом, а все повседневное превращалось в долгую томительную обыденность, высокие технологии подразумевают рост, инновации и замену старого новым, а нужно было заменить сам Липтикут, вынуть из него систему и залить вместо нее нечто новое и совершенное. Но это были лишь фантазии, и то, не от Сэма, а от единичных жителей округи, собранные по слову от каждого.
Человеческий труд был слишком дешевым, чтобы его ценить, и в это же время незаменимым из-за его все той же незатейливой дешевизны. Всегда ценился труд редких специалистов, но и его система пыталась обесценить путем нехватки таких кадров и конкуренцией. А что было бы в обществе роботов, у которых отсутствуют амбиции и эмоции, для которых не существует социального статуса? Их можно было бы эксплуатировать не щадя – подумал бы какой-нибудь техношовинист, и оказался бы прав. У машин нет прав – только инструкции, у скотины нет прав – только ярмо. У роботов и скотины были бы свои паспорта – небольшой штрих-код, в то время, для людей цифры в документах и имена, а это уже огромная разница.
Капитализм. Если у кого-то прибывает, то где-то чего-то не хватает. Бесплатная рабочая сила – волшебная палочка, по взмаху которой обогащается меньшинство. Рынок диктует стоимость вашего труда, а рынок – это потребность в нем. Замкнутый цикл самовоспроизводства роботов был бы идеальным выходом из всевозможных кризисов, ведь тогда бы отпала надобность в труде и торговле, следовательно, и в самом человеке. Липтикут был идеальным образцом эры производства.
Социализм и коммунизм. Для тех, кто не верит в капитализм и рынок, а верит в диктатуру пролетариата. Легко спутать и обгадить и построить нечто совсем не похожее на идеал, который при такой сильной любви индивидуума к власти и деньгам способен существовать только на бумаге и в умах идеалистов.
Сэм верил в гармонию, что все рано или поздно успокоится во вселенной и в мире, а если и суждено потерять работу, скитаться в нищете в поисках хотя бы минимальной оплаты, от судьбы не уйти, какой бы жестокой она не была и он боялся своего будущего. Конец, в качестве всеобщего затухания, возможен ли он? Будет ли предшествовать ему нещадная и жестокая борьба за место под лучами солнца? Как жестоко люди борются перед смертью за последний глоток воздуха в газовой камере? Но разве Земля – газовая камера? Итак, люди умеющие выполнять одинаковую, монотонную работу из года в год, и не задавать при этом лишних вопросов – идеальные люди эпохи.
Как и все, Сэм не любил распространяться на счет политики, это было чревато последствиями, все в этом городе, и не только в нем сидели по углам и думали только о своей собственной шкуре. Никто не говорил о политике, если вы чувствуете воздух, вы говорите о нем? Политику чувствовал каждый, как от нее смердит трупами, а сейчас от нее несло трупами нью-йоркеров.
Глава 5
Уже стемнело. Бармен стер пену со стойки и вымыл кружки.
Завсегдатаи