зоны слабыми токами, то можно вызывать кайф. Покрутил ручку – и как будто три ампулы вмазал. Крутанул еще – пара кубов по венам покатила. Так, во всяком случае, он говорит… Ничего себе машинка, а?..
Сиди и крути – ни тебе денег, беготни, улиц, шприцев, барыг, проколов – ничего! Обороты добавляй – и будь здоров! – заключил Пилия. – Гуга эту машинку спер и сюда, в Тбилиси, привез.
У Маки отвисла челюсть. Майор тоже слушал очень внимательно.
– Значит, скоро работы лишимся? – спросил он, зевая и утирая лоб.
– Уже работы мало, – поддакнул Мака. – Если эти морфинисты таких аппаратов понаделают, совсем не будет.
– А ты, бедный, сколько тысяч за свое место отвалил? – прервал его со смехом майор. – Фраернулся, парень!
– Да, – серьезно покачал головой Мака. – Лучше бы я в своей транспортной сидел, надежней было…
Все вздохнули. Время действительно наступило сложное. Перестройка так всех перепугала и перекрутила, что наркотики просто перестали поступать в город. Но зато с тех, кого ловили, можно было драть три шкуры, ничем не рискуя. Раньше приходилось бегать, вылавливать, выискивать, теперь – сиди и жди звонка от стукачей, а потом бери голыми руками без проблем.
– Это где-то здесь, скоро, – предупредил Мака, единственный, кто следил за дорогой.
Они въехали в нужное им село.
– Где дом дяди Михо? Который самый у вас тут богатый? – спросил Пилия у двух женщин в черном. Фамилии крестьянина лысач Серго не знал, но сказал, что зовут его дядя Михо, он самый богатый в селе, его дом – самый большой, а участок – самый огромный.
Одна женщина махнула рукой:
– А, дядя Михо! Прямо, прямо и прямо! – а другая сообщила дополнительно:
– Его дом самый красивый, сразу увидите.
Старательно объезжая лужи, Пилия поехал по селу.
– Ничего себе жилище у дяди Михо! – сказал он, уперев машину в литую решетку, окружавшую необозримый двор и двухэтажный дом с балконами. – Каждый день, небось, хашламу хавает…
– И осликов трахает! – добавил майор.
Пилия усмехнулся:
– Что, Гурам Ильич, завидно стало?.. Тебе бы такой домик, с хашламой, осликами и поросятками!
– А что, хорош, – майор оглядывал дом цепко и оценивающе.
Они вылезли из машины и стали вглядываться во двор.
– Вон там, в глубине, как будто теплицы видны! – сказал Мака, а майор подумал о том, что когда он выйдет на пенсию, то обязательно купит себе такой же дом и будет жить в нем спокойно, тихо и сладко, среди ягнят и девчат. Было бы здоровье, Господи!
Пилия настырно нажимал на звонок до тех пор, пока в воротах не появился мрачный небритый детина с отвислым пузом, в солдатских штанах и темной рубахе навыпуск. В правой руке он держал малярную кисть, с которой капала зеленая краска.
– Уголовный розыск! – показал ему удостоверение майор и, не дожидаясь ответа, направился к дому.
Парень, бросив кисть на траву, остался стоять в задумчивости. Двигаясь по двору беспечной походкой,