день во время путешествия с заднего сиденья раздавалось уже меньше протестов. Стало еще прохладнее, знаки «Осторожно, олени» сменились другими – «Осторожно, лоси». Шоссе понемногу поднималось в гору, потом нырнуло в долину и превратилось в главную улицу Пикакса. Старые величественные особняки, стоявшие по обе ее стороны, демонстрировали богатство первых здешних лесорубов и рудокопов. Мэйн-стрит делила город пополам и огибала небольшой парк. Напротив него стояло несколько внушительных зданий: суд, построенный еще в девятнадцатом веке; библиотека, украшенная колоннами, словно греческий храм; две церкви и пышная резиденция с отполированным до блеска номером дома, принадлежавшая тете Фанни.
Это был большой каменный особняк, позади которого располагался каретный сарай. Возле дома стоял синий грузовичок, а в кустах копался садовник. Он воззрился на Квиллера, который, однако, не успел разглядеть выражение его лица. На входной двери красовалось старомодное, отделанное сверкающей медью отверстие для почты, на нем была выгравирована фамилия Клингеншоен.
Ответившая на звонок маленькая пожилая леди, несомненно, была сама тетя Фанни – бодрая в свои восемьдесят девять лет, крошечная, но полная энергии. На ее напудренном морщинистом лице выделялись накрашенные ярко-оранжевой помадой губы и очки, которые сильно увеличивали глаза. Она пристально смотрела на посетителя и, сфокусировав наконец взгляд сквозь толстые линзы, широко раскинула руки в приветственном жесте. Потом откуда-то из глубин этой крошечной женщины выплеснулись низкие раскаты грома:
– Силы небесные! Как же ты вырос!
– Надеюсь, что так, – весело согласился Квиллер. – Когда мы виделись последний раз, мне было всего семь. Как поживаете, Франческа? Выглядите просто потрясающе.
Ее экзотическое имя вполне соответствовало яркому одеянию: вышитой павлинами тунике оранжевого атласа, надетой навыпуск с узкими черными брюками. На голове был накручен шарф, тоже оранжевый, который завязывался на макушке таким образом, чтобы добавить роста его обладательнице.
– Входи, входи, – радостно пророкотала она. – Как же я рада тебя видеть!.. Да, ты выглядишь совсем как на фотографии в «Прибое». Если бы тебя сейчас могла видеть твоя мать, упокой Господи ее душу. Она была бы просто в восторге от твоих усов. Как насчет чашечки кофе? Я знаю, вы, журналисты, поглощаете кофе ведрами. Мы будем пить его в солярии.
Из холла с высоким потолком и величественной лестницей тетя Фанни проследовала через чопорную гостиную, пышную столовую и затянутую в пестрый ситчик комнату для завтрака в просторное помещение с окнами до пола, плетеной мебелью и древними каучуковыми деревцами.
– У меня есть просто божественные булочки с корицей, – произнесла она низким грудным голосом. – Том привез их утром из булочной. Мальчиком ты обожал булочки с корицей.
Пока Квиллер устраивался поудобнее на плетеном диванчике,