взгляд её за секунду стал пустым и тёмным, как круг воды от упавшего камня в ряске пруда. Руки Лены безвольно соскользнули с рулевого колеса – машину резко начало заносить. Но не успел автомобиль развернуться перпендикулярно дороге, как удар сзади размазал меня по сиденью. Затылок основательно приложило о подголовник. Я ещё успел краем глаза заметить, что впереди наперерез к нам вылетает с перекрёстка синяя иномарка, как время снова набрало ход с триумфальным грохотом и треском – и от нового удара полетел головой вперёд в лобовое стекло.
Щёлк.
Боли не было. Показалось, что шея благополучно сложилась и ушла в плечи. Руки запоздало метнулись прикрыть голову, но только лишь не позволили лицом на излёте треснуться о торпеду. Зазвенело в ушах, и на мгновение от хлёсткого удара отнялись кисти рук.
Щёлк.
Где-то рядом звонко хлопнуло рассыпающееся стекло. Взревел сигнал грузовика. И вслед ему пронзительно рявкнула сирена «Скорой», но сразу замолкла. Тут же донёсся ещё один аккорд столкновения.
Щёлк.
Ещё один удар – но более мягкий, как будто что-то прикрыло. Тело по инерции бросило влево – больно приложился плечом о руль. Донёсся издалека отчаянный крик женщины. Ещё несколько звучных ударов, но где-то совсем-совсем далеко.
И машина остановилась.
Я неуверенно вытянул руку, открыл дверь. Не верилось, что всё кончилось. Вот только что – всё?
Тело плохо слушалось, набитое по ощущениям ватой и по факту адреналином. Это только кажется, что с выплеском гормона ты превращаешься в терминатора. Скорее уж в Буратино, пока организм не поймёт, что со всем этим допингом делать. Потом уже будешь бегать живчиком, но первые секунды – это всегда ступор.
В ушах ощутимо звенело, и зрение немного туманилось. Выбравшись из машины, я, с трудом удерживаясь на ногах, опёрся о крышу автомобиля. Ещё немного мутным взглядом окинул окрестности – и мне открылась картина такой аварии, что голливудские режиссёры слюной бы захлебнулись от зависти. Русский масштаб и удаль.
За нами стояло штук семь разбитых машин – именно они и смягчили удар дальнобойной фуры. Последние в ряду автомобили исковеркало ударом так, что мне сразу стало понятно – выжившие там если и будут, то ненадолго. Из машин уже повылезали люди и ошалело метались между автомобилями. В сам грузовик крылом влетела «Скорая». Водитель уже обкладывал дальнобойщика трёхэтажным, а врач с медсестрой деловито выковыривали кого-то из ближайшей разбитой машины. Синяя иномарка, которая и подставилась под нас, развернулась практически на сто восемьдесят – из неё никто пока не появился. Стоило бы пойти поинтересоваться, выжил ли там кто, но я собирал силы, чтобы обойти машину и посмотреть, что с Леной. Тяжёлое предчувствие сжало ледяным хватом горло – вспомнились расширенные зрачки. Хреновый признак, ой хреновый. Мысленно обругав себя за слабость, я на подгибающихся ногах обошёл автомобиль и открыл дверь.
Лена с разбитым лицом лежала на руле. Открытые глаза смотрели в мою сторону слепо и бездумно. Уже по внешнему виду было ясно, что проверять незачем.