пламя, волосами и улыбкой от уха до уха. – А правду говорят, что тебя к нам прямо из «Бутырки» привезли, где ты десять лет отсидел, и поэтому тебя на способности не проверяли? И всё тело у тебя в шрамах от пыток. А Дашка такое рассказала…
Я аж опешил от обрушившегося на меня напора одноклассницы и окутывающей её ауры позитива. Вот честно скажу, другого за такие предъявы сразу отбрил бы, послав по известному адресу в пеше-эротическое путешествие… Но, честно говоря, взглянув в большие и наивные жёлто-оранжевые глазищи девчонки, просто не смог этого сделать и вдруг ляпнул:
– А… Как это я там в пять лет оказался?
Девочка замолчала и, нахмурившись, задумалась, похоже, этот вопрос еще не заползал в её огненноволосую головку. Впрочем, мыслительный процесс продлился недолго.
– Нинка! Отстань от человека! Даже у нас от тебя ум за разум заходит, а ведь мы привыкли за столько лет, – в сыплющийся со скоростью армейского пулемёта монолог вклинился высокий худой парень, с первого взгляда показавшийся мне немного странным, хоть я и не понял почему. – Здорова. Я Ульрих фон Либтенштайн.
– Эм… Привет, – выдал я, чувствуя себя не в своей тарелке. – Интересное у тебя имя…
– А-а-а… Родители переехали из полиса Кёльн, – отмахнулся парень, видимо, уже давно привыкший к тому, как на него реагируют новые знакомые. – Можешь звать Уль или Шмель – не обижусь, привык. Ты, скорее всего, не знаешь, куда идти дальше? Давай с нами, а то мастер Мистерион сильно не любит опоздавших.
– Хм… А почему «Шмель» и «Мистерион»? – в детдоме существовала «прописка», когда бугор нарекал новичка погонялом, но вряд ли здесь было так же, к тому же, если дали прозвище учителю, зачем было звать его мастером? – Что за погонялова-то такие?
– А это я придумала! «Шмель» – потому что «пчёлы», а «пчёлы» – потому что «улей», ну а «улей» – потому как «Ульрих». Здорово, да?! – Нина аж запрыгала, хлопая в ладоши, радуясь своей сообразительности. – А мастера Мистериона так и зовут Мистерион, он даже в официальных бумагах так записан. Слушай, а правда, что ты убил больше ста человек? И сердца съел?
– Когда бы я успел, если по твоим же словам десять лет сидел в «Бутырке»? В пять лет? – я аж опешил от извивов мысли огненноволосой. – Не, ну бред же! Ничего такого я не делал!
– Просто не обращай внимания. Пошли к нам в подвал. Там «заклинательные покои», как любит выражаться мастер, – Ульрих, не обращая внимания на трескотню Нины, подхватил свой портфель и направился к выходу из аудитории.
Я поспешил за ним. Да, это тебе не детдом, где знакомство с одноклассниками обычно начинается с прямого в челюсть. Правда, в моей старой школе к новичку тоже вряд ли бы кто подошёл, во всяком случае, в первый же день. Присматривались бы с недельку, перемыли все косточки и только потом отправили бы делегата – обычно эту роль выполняла староста, начинавшая разговор с какого-нибудь плёвого замечания вроде: «Почему у тебя такой неопрятный вид?»
Но второй