что вы штурмовали некий замок…
– О да! – воодушевился Кирвад. – Это была славная битва, владыка!..
– Вот и поведай мне о ней.
…Для мира он сделал всё, что мог. Возвратившаяся сила помогала поднимать из праха горы и прочерчивать новые русла рек, сажать леса и наполнять сухие лона океанов. Леса получались, если честно, мрачноваты, но что поделать, талантов Ялини он так и не обрёл.
Войско тянулось тёмной змеёй сквозь привычные призрачные пейзажи великого Ничто. Сила вернулась, и Междумирье сделалось прежним, исчезла его пугающая раздробленность, разомкнулись заполненные огневеющим Хаосом барьеры, в которые брат Хедин вплавил самого себя. Вот и сами эти барьеры остались позади, невидимые, но по-прежнему неприятно ощутимые, как сдвинутая крышка бездонного колодца.
Междумирье казалось прежним, но только на первый взгляд.
Древние забеспокоились первыми. И, будучи большей частью Светлыми, послали к Владыке Тьмы Кирвада, не только как старшего, поставленного великим богом Хедином, но и как хозяина «тенистых мест». То есть Светлого, но как бы и близкого к Мраку.
Хотя где истинный Мрак и где те лесные тени!..
– Что-то творится с сущим, владыка.
Ракот шагал, закинув на плечо свой исполинский меч. Он тоже вслушивался в отзвуки ветров магии, в движение её потоков, но всё оставалось как будто бы прежним.
– С сущим всегда что-то творится.
– Нет, владыка, – Кирвад покрутил рогатой головой. – Это сказала Тхенчана, а она не ошибается.
«Тхенчана? Это ещё кто такая?»
– Хорошо. И что же?
– Да будет владыке благоугодно последовать за мной, – поклонился сильван.
…Древние сбились своим отдельным отрядом.
Кирвад деловито цокал копытцами, покрикивал:
– Дорогу! Дорогу!..
– Ну, и где эта твоя Тхенчана? – Ракот озирался по сторонам.
– Здесссь, владыка.
Древняя Тхенчана Светлой, разумеется, не была. Огромная улитка с гротескно-человеческим лицом, широченная пасть, усеянная острейшими зубами, глаза на стебельках-ниточках; правда, раковина роскошна – извивы её сверкали всеми ведомыми Ракоту драгоценными камнями.
– Я Тхенчана, владыка, – улитка говорила низким, слегка свистящим голосом, сдержанным, предупреждающим. – Я Ссслушающая Ночь, я Внимающая Зорям. Подошва моя вбирает дрожь мира, и я вижу, что есccть, что было и что будет…
– Ты не в святилище, – предупредил озабоченный сильван. – К делу, почтенная, к делу!
– Дай договорить, не сссспеши, рогатый, – фыркнула Древняя. – Я лежу и сссслушаю, владыка, и сссслышу, что мир замирает. Далеко-далеко от насссс, однако он замирает, ссссловно льдом покрывается. Великий Лёд насссступает, и, хотя он ещё очень далеко, всссскоре он доберётся и до нассс.
– Великий Лёд? – Ракот нахмурился.
– Великий Лёд, – подтвердила Тхенчана. – К нам вернулась ссссила, владыка; мы, Древние, – инссструмент тех, кто намораживает этот Лёд.
– Откуда знаешь? – требовательно бросил хозяин Тьмы.
– Я