коробок, чиркнул спичкой и поднес огонь к сухой хвое. Она вспыхнула и затрещала. Поднялся клуб дыма, сильно запахло смолой. Ребята сидели вокруг огня и следили за тем, что происходит. Ника и Лёсик вообще впервые видели, как варится мастика. На дне коробки зашипела подтаивающая смола, как масло на сковородке.
– Начинается, – сказал Оник.
– Пусть меня сменит кто-нибудь, – напомнила о себе Сонька.
Чик ничего не ответил ей, даже не оглянулся. Он стал помешивать прутиком в банке.
– Чик, она все время сюда смотрит, – сказал Лёсик.
Он понимал, что только им и захотят заменить Соньку, если придется. Он хотел, чтобы удлинили время ее дежурства за счет его плохого качества.
Смола в банке постепенно расплавлялась и закипала. Самородок Чика подтаивал и оседал. С каждой секундой он делался все меньше и меньше. Чик беспрерывно помешивал прутиком в банке, чтобы там поменьше комочков оставалось.
Продолжая помешивать, он сорвал несколько стеблей папоротника, росшего у ручья, смял их, чтобы потом можно было ухватиться за горячую крышку консервной банки.
– Приготовиться, – сказал Чик Онику и Нике.
Теперь Чик, щурясь от едкого дыма, все быстрее и быстрее помешивал кипящую массу, чтобы не подгорало на дне и не осталось ни одного нерастаявшего комочка. От самородка ничего не осталось, но Чик не жалел об этом, он знал, что его находка придаст всей мастике серебристый оттенок.
– Уже и то как вкусно пахнет, – сказал Лёсик, с удовольствием внюхиваясь в запах кипящей смолы.
Ника и Оник, присев на корточки над самым ручейком, растянули платок, держа его за углы.
– Чик, пора, – сказал Лёсик, боясь, что кипящая масса мастики перебежит через край.
– Должна три раза взойти, – сказал Чик важно, слегка приподымая банку и снова ее опуская на огонь. – Учись, как варить мастику.
– Хорошо, – сказал Лёсик и польщенно засопел.
После третьего всхода розовой кипящей и пузырящейся массы Чик, покрепче обхватив крышку комком папоротника, осторожно приподнял банку, поднес ее к растянутому над ручьем платку и постепенно вылил содержимое в платок, стараясь попасть в середину. Платок грузно осел.
– Крутите быстрей, – сказал Чик. Оник и Ника приподняли и свели края платка так, чтобы мастика никуда не выливалась.
– Чик, жжется, – сказала Ника.
– Подожди, – сказал Чик и, отбросив банку, осторожно взял у нее края платка.
Чик и Оник одновременно в разные стороны закручивали свои концы платка, стараясь, чтобы пылающая, расплавленная масса смолы оставалась в середине, а не затекала за края. Наконец они сжали ее в тугой аппетитный узел.
– Теперь все, – сказал Оник.
– Никуда не денется, – добавил Чик.
Чик и Оник, изо всей силы докручивая концы платка, сжимали и сжимали тугой комок с мастикой, пока золотистая, как мед, струйка не просочилась сквозь платок и не стала стекать на дно ручья.
– Идет! Идет! – крикнул Лёсик, пораженный впервые увиденным сотворением