давай пока Машка не видит, – сглатывал счастливую слюну,– всё равно помирать, – с вожделением глядел, как из сапога телохранителя появляется плоская фляга с коньяком.
Через некоторое время друзья блаженно вглядывались в необъятную даль такого синего Чёрного моря.
– Как по-твоему, Петька, хитра голь на выдумки? – катал во рту виноградинку царь.
– Очень хитра, Ваше величество, – напустив морщины раздумья, отвечал Черевин.
Потом глубокомысленно помолчали.
– Всё-таки, Ваше величество, мы с вами не дураки! – пришёл к выводу начальник охраны.
– Нет, Петька, не дураки, – через некоторое время, сжевав виноградину, соглашался император.
С кем и расслабиться, как не с другом.
Правда, бдительная Мария Фёдоровна тут же прогоняла красноносого генерала.
С большим уважением она относилась к другому приятелю монарха, его боевому товарищу Максиму Рубанову. Ей нравился этот высокий и стройный светловолосый мужчина с голубыми глазами. Она любила танцевать с ним на балах, ей нравились его шутки и остроумная беседа, нравилось, что он вовремя мог сказать комплимент.
Прощаясь, императрица всегда благосклонно протягивала руку для поцелуя Свиты Его Величества генерал-майору Рубанову.
Вот и сейчас, сменив Черевина, он увлечённо беседовал с императором о последней русско-турецкой кампании.
– А как славно Ваше величество, мы провели форсирование Дуная в июне 1877 года. Так славно и тихо, что неприятель ничего не слышал. Ровно в полночь плоты и паромы отвалили от берега…
– Издалека всё выглядит славно, – перебил его государь, – а на середине Дуная течением и ветром плоты стало сносить, потому и высадка произошла не одновременно всеми силами. Турки успели занять крутые берега Дуная, и нам не сладко пришлось, – в волнении замолчал он, вспоминая дни далёкой молодости, когда ещё не был императором.
Но каковы волынцы? – напомнил государю фронтовой эпизод Рубанов. – Сорок человек третьей стрелковой роты, с помощью шанцевого инструмента и ружей, взобрались на крутую вершину и штыками выбили неприятеля.
Глаза императора загорелись задорным блеском.
– А какие трудности, Максим, мы перенесли с тобой на Шипкинском перевале.
– Конечно помню, Ваше величество, а каким молодцом вы себя там показали… Ведь мороз, метель, да что там метель, снежный ураган, – расстегнул пуговицу кителя от жары Рубанов, но тут же вновь её застегнул, дабы не нарушать форму одежды, – снега три четверти аршина выпало, а в некоторых местах по полутора сажен, и в таких условиях мы держали оборону.
– Ваш батюшка, генерал-лейтенант Аким Максимович Рубанов, помнится, получил там ранение.
– Никак нет, Ваше величество, ранение он получил при взятии Плевны. А особенно его подкосила гибель Вашего родителя от бомбы полячишки Гриневицкого. Батюшка пережил своего любимого императора на десять дней и 11 марта 1881 года ушёл из жизни…
– Да-а, Рубанов, скоро я увижу наших родителей, –