между прочим, правда какие-то уроды-хохлы на базаре избили один раз, когда я не смогла им по-украински ответить!.. Правда-правда!.. Убить грозились: «Вначале всем взводом тебя, кацапка, отдерем, а потом на осине, как Олега Кошевого, повесим!..» – сообщила она, стряхивая пепел с балкона.
– А почему не рассказала?
– Паравилна!.. Учи!.. Учи!.. – вдруг раздалось из комнаты.
Мы оторопело посмотрели друг на друга. Я в замешательстве заглянул в комнату – это негр лыбился во весь свой белый рот, с ужимками жестикулируя и повторяя, то ли шутя, то ли серьезно:
– Твой зачема девучка учаши?
– Ты понимаешь по-русски? – спросил я, а в голове мелькнуло: «Вот оно! Этого еще не хватало! Сейчас донесет!..»
– Суза пять лет Руссия жити, Ростов-дедушка, Одесс-бабушка быти.
Оксана с изумлением смотрела на него.
– О, харашо девучка! Помогай нада. Паравилна, политик, политик нада! Суза знати.
– Она уже дала интервью, поздно теперь думать, – сказал я, намекая, что моя учеба уже не имеет значения.
– Нича, адваката можно потома сказати, девучка на интервуй валнавай, а патом вспаминай… – невозмутимо ответил Суза и вытащил из портфеля два пластиковых стаканчика: – Чая?.. Откуд девучка?..
– Из Харькова.
– Как ими?.. О, Оксана, Натьяша, Ленучка, рули сюда, вали туда! – развеселился Суза. – Ранша вся Натьяша и Ленучка мой быти!.. Иди, разгавора буди. Нада, нада!.. Давай-вставай! Сувай-давай! – углубился он в забытые сладкие слова, а у меня отлегло от сердца, хотя я и подумал, что, видно, в этом здании уши есть даже у балконов.
Тут появилась подруга. Оксана плаксиво ей пожаловалась, что противный Валька все неправильно насоветовал, но подруга хладнокровно махнула рукой:
– Ладно, попытка – не пытка. Тут не выйдет, по-другому попробуем. Вот, есть же Холгер, за пять тысяч фиктивно расписаться может с тобой. А деньги ему потом отработаешь… – Она тут же сообщила, что Холгер – это бывший казахстанский немец Олег, Олежка-героинист, за деньги готовый жениться фиктивно хоть на собственной матери. – Ладно, пошли, я опаздываю на работу.
– Надо еще протокол прочитать и подписать, – напомнил я.
– Да? Тогда я пошла, а Вальку за тобой пришлю, у нас две машины есть, о’кей?..
Она деловито застучала каблучками по тихому коридору. Суза передразнил ее движения:
– Бизнес-вумен! Ое, ое, ое!..
И принялся рассказывать о своей счастливой жизни в «Руссии», куда его, продав полплемени в рабство и снабдив деньгами, послал папа-вождь из Экваториальной Африки. В общаге каждый день шли кутежи с музыкой, «пянка и бладка», а он, Суза, был всеми любим и всем нужен, потому что папа-вождь, продав еще раньше другие полплемени, обучал его с детства языкам, а русские братья и сестры никаких языков, кроме «иоб-твоя-мати», не знали; и Суза помогал им готовиться к экзаменам и писать курсовые работы («девучка, адин работ – адин крават, ибиомат»). Кроме того, он был помощником коменданта общежития и имел всех девочек, которых хотел, а хотел он всех, даже кривых, косых и косолапых.
– Ишо,