женщины. Ему нравилось это будоражащее состояние поиска. Адреналин. Ему неизменно не хватало остроты в уже случившихся отношениях.
Дамы же с удовольствием отвечали взаимностью.
Казалось бы, чего еще желать-то? Живи да радуйся!
Не получалось…
Что он искал среди этих бесконечных красоток?
Увы… Лишь спустя столько долгих лет он наконец нашел ответ… Который был сколь очевиден, столь и горек.
…Снежанна…
Безумный водоворот воспоминаний беспощадно увлекал его за собой, ворвавшись в его жизнь. Без спроса. Без стука. Без жалости.
Соединив прошлое с настоящим, эта давно забытая им женщина своим появлением сделала его устремления и планы абсолютно бессмысленными. И он с ужасом понимал, что отныне им владеет единственное желание увидеть ее хотя бы еще раз. Но в то же время прекрасно понимал, что это почти невозможно, – ведь она принадлежит другому.
Филипп упорно гнал от себя мысли о ней, зная наперед, что всё тщетно. Что она никогда даже не посмотрит в его сторону. Никогда не заговорит с ним. А значит, никогда и не узнает, как сильно он теперь раскаивается в том, что сделал тогда…
Она. Его первая жена. Его первая любовь. Его первая женщина.
Та, с которой он совершил свои первые глупости, постиг самое сокровенное, навсегда запомнив вкус этой святой порочности… свойственной только юности…
С ней всё было впервые. Восхитительно и незабываемо. Как прыжок с парашюта. Когда, ощущая свободное падение, ты словно взмываешь вверх. Когда от прикосновения почти останавливается сердце. Когда…
И когда только его безумная злость успела смениться отчаяньем?
Невыносимо!
Невыносимо знать правду. Правду о том, что он сам отказался от нее.
«Герой!» … мать вашу…
… Так появилась Ксения.
Ему было двадцать, и его отношения с ней были более чем стремительными.
Они накрыли его, как цунами, и он уже больше не мог думать ни о чём, кроме нее.
…Она была скорее мила, чем красива – вся такая пышная и манящая.
Высокая, с шикарной грудью и округлыми бедрами; спокойный уверенный взгляд; губы с очень яркой помадой… Но ее это не портило, а лишь эффектно подчеркивало матовую белизну ее кожи.
А еще она курила…
Дымящаяся сигарета в ее руке просто завораживала – изящные длинные пальцы с идеальным маникюром, которые обволакивало легкое облако табачного дыма, обладали какой-то магией, и Филя не мог оторвать от них восторженного взгляда.
Затяжка. Еще затяжка…
Словно заколдованный, он наблюдал, как белоснежная грудь Ксении в весьма откровенном декольте лениво вздымается в унисон тающей сигарете.
Ее небрежная расслабленность была наполнена таким удивительным спокойствием, словно всё в этом мире ею уже было доделано и досказано, а потому совершенно не важно.
Их отношения окрыляли: такие ненавязчивые – без каких-либо обязательств; без глупых проблем, без необходимости к чему-то стремиться, чего-то достигать,