сомневаюсь, что это уж точно будет «как-нибудь»! Или не ты учила меня быть осмотрительной? Почему бы ему самому не заняться своими проблемами? И такой ли это твой близкий друг, если я его ни разу в жизни не видела?
Валерка так разозлилась, что уже была даже готова заплакать. Ей вдруг стало так обидно за Максима, а еще… ей так хотелось, чтобы он женился на ее матери… И что теперь?
А теперь ни с того ни с сего всё отчего-то запуталось и стало походить на сюжет дешевого бульварного романа, в котором внезапно появляется какой-то незнакомец – и всё сразу летит к черту.
– Ты поступаешь опрометчиво, – не унималась Валерия. – И кто он, в конце концов, такой, чтобы ты так рисковала своим счастьем?!
Снежанна измученными глазами посмотрела на дочь и убито, словно приговор, произнесла:
– Он – твой отец…
Филя по-прежнему сидел на диване в гостиной и невольно прислушивался к разговору, происходящему в кухне.
Собственно, в этом не было большой необходимости – Валерка говорила достаточно громко, и он совершенно отчетливо слышал каждое сказанное ею слово.
Но после Снежкиного ответа в квартире наступила гробовая тишина.
«Ну, вот и всё», – Филипп смиренно закрыл глаза и неожиданно почувствовал невероятное облегчение, хотя прекрасно понимал, что впереди его ожидает еще много тяжелых минут в неизбежных объяснениях с дочерью.
Хотя в последние месяцы он часто думал о ней. Но боялся встречи, точно это был путь на плаху.
– Ты не любишь меня! Теперь ты любишь только ее!
Держа маленькую Валерку на руках, Снежка недоумевая смотрела на мужа: «Вот заклинило так заклинило!»
После рождения дочери Филя стал просто невменяемым. Он был совершенно не способен воспринимать ситуацию здраво.
– Господи, мы были такими счастливыми! А теперь тебя интересуют только пеленки! Но я не могу так! Я не могу потратить свою жизнь на это безумие!
– Это не безумие, это твоя дочь! – Глаза Снежки гневно сверкнули.
…А дальше было то, что было дальше.
Сначала Филипп нашел массу оправданий своему поведению, а потом – Ксению. Или наоборот. Но это уже ничего не меняло.
И вот настало сейчас.
И остался один вопрос, на который не было ответа: уходя от них много лет назад, что он искал?
Сегодня там, в школе, голубые глаза этой девочки смотрели на него так, словно это был взгляд самой истины… Бесстрастной. Величественной. Однозначной.
Прошлое безжалостно выставляло счет, предъявляя ему двух этих женщин, которых он когда-то так легко вычеркнул из своей жизни, – его старшую дочь и его…
Он словно очнулся и вспомнил. Всё до конца.
Как любил Снежку. В пятнадцать… шестнадцать… семнадцать… восемнадцать…
И зимний парк… И их первое свидание… И первую ночь… И охапки душистых тюльпанов, которыми он осыпбл ее в их первое лето… Как писал ей письма из «Крестов», и как она, рискуя быть исключенной из института (ведь если поймают менты – отчисления не избежать!), всё равно каждый день в течение полугода