на том континенте, правда, прецедент, так тому и лет минуло немало, и Вяземский совсем не Троцкий.
– Опять вас, товарищ генерал, не туда понесло, – поморщился Ерёменко.
А вот господин (или всё-таки товарищ?) сенатор, напротив, улыбнулся.
– Ничего, Пётр Петрович, об особой манере генерала Сологуба выражать свои мысли в определённых кругах, считай, легенды ходят. Что до давления, – и вам обоим это хорошо известно – захотели б – надавили! Только кому для намеченной миссии нужен придавленный агент? Нет, как говаривал товарищ Ленин, мы пойдём другим путём! Каким? А вот извольте-ка для начала ознакомиться, – и Корниевский протянул Сологубу сложенный пополам листок бумаги.
Тот выудил из внутреннего кармана кителя очки, водрузил гаджет на переносицу и развернул листок.
«Светик, привет!..»
– Копия письма Екатерины Вяземской своей боевой подруге Светлане Фернандес, в последнем браке Солодко, – прокомментировал Корниевский.
«То, что оригинал письма писан не на бумаге, это и ежу понятно. А забраться в электронный почтовый ящик мог кто угодно: и сотрудник за темой присматривать приставленный, и Виктор, муж Светланы, он же майор Солодко, да и сама Светлана, коли она вновь на службе, могла письмо предоставить. Чего гадать, паскудство – неотъемлемая составляющая работы любой спецслужбы. Отмазка так себе, но к ней привыкли и с ней действительно легче, как ни крути. А сенатор торопит: „Читайте, генерал, читайте“».
«… Вяземский вянет на глазах. Он ведь не собирался никуда уезжать из России. Да и я, признаться, тоже. Старх, это тебе известно, после того как мы вернулись с Байкала, заделался писателем. Начал с книжки про поиски золота Колчака. Писал, естественно, не в виде мемуаров, а как приключенческий роман. Получилось вроде ничего. Да ты ведь читала? Или нет? Ладно, не в том суть. Другие читали, некоторые даже хвалили. Издавать книгу, правда, пришлось за свой счёт, благо люди мы не бедные. Мне это кажется странным. При Советской власти было вроде как-то иначе, а теперь, говорят, только так. Да и бог с ним. Тираж у книги был невелик, и разошлась она быстро. Расходы на издание окупились, получился даже какой-то мизерный доход. Старх был ужасно рад и всерьёз увлёкся сочинительством. Выпустил ещё несколько книжек, вступил в Союз писателей, стал мотаться по литературным фестивалям, да книжным ярмаркам, оброс новыми связями. И тут бац! – депеша из Рагвая. Наш „милый“ родственничек Михаил Сергеевич Вяземский отдал наконец-то богу душу, но перед тем успел выкинуть фортель: завещал всё состояние семейства южноамериканских Вяземских моему сыну Серёже. Это уж потом выяснилось, что фортель выкинул вовсе не Михаил Сергеевич, а Серж Одоецкий Люськин муж. Это ведь он по замыслу Михаила Сергеевича должен был возглавить клан Вяземских. Но тут его посмертно осчастливливает наследством куда более богатый, чем М.С., родственник. Серж и Люська в одночасье продали всё своё хозяйство и свинтили на ПМЖ в США. Грандиозная, я тебе