Его, и избавит нас от лукавого».
Бать! Бать! Конечно, мозгами я понял, что эта папка с четырьмя экземплярами под копирку и есть мой голос у камина… опять мы друг друга постеснялись. И не бочка это была, а – твой камин: сжигались листы, напечатанные тобой рядом с камином. Но сделанное сделано. И тут дела сердечные: ну, не могу, это закон во мне – все мои чернила должны быть безымянны. Или хотя бы под псевдонимом. Когда ещё, быть может, наберусь смелости и бухну всё в печать под своим именем? Что, я не знаю свой Марс? Не подсознания я своего боюсь, а – серого сознания. Да, если б не пропущенный тот спектакль, не было бы этих «пьес». Но главный урок мне, бать, – да, я тоже хочу шёлковую серебряную бороду, чтоб и мой сын мог, не боясь, попрощаться со мной, потрогать батькины родные седины. Пусть я не рыцарь добра, как ты, а лишь неразумный и пьяненький его слуга, я хочу быть спокоен, что сын и дочки смогут поиграть с этой «игрушкой» последний раз и утешиться. Чтоб всё было в порядке вещей. Что ж, до следующих пьес, бать. Как я тебя люблю!
«Верни, верни, Всесильный и Всемогущий, здоровье нашему Ваньке! Береги моих деток! Да будет воля Твоя, и избави нас от лукавого».
Утешение
В поезде. Еду хоронить отца. Попутчице, медику и бизнесвумен, в разговоре показал батину фотографию. В любимой им тельняшке, весь портрет – копия Маркса. Кстати, его друг, дядя Толик – копия Энгельса! Батя стоит на Шуниной горе на фоне Городка, где прошли мои детские незабываемые годы с шестого по десятый класс – походы с батей в горы и первые мои любви! Медик-бизнесменша: «Да, брутальный мужчина!» Эти парни – батька и дядя Толик – не только бородами и шевелюрами «копировали» вождей пролетариата, но и познаниями, азартом, даже авантюризмом. Вот, взгляд со стороны, а как в точку!
Это точно, батя – иерарх, и даже, может, Брут! Слава Богу, что не состоявшийся! Но какие страсти в нём бушевали, как он был неравнодушен к политической жизни! Какой я ни оппонент и полная противоположность бате, но, если даже отвечать на Страшном суде, всё равно я за отца скажу одно точно: это был настоящий коммунист в первобытном значении слова! И когда все отреклись от идеалов, он продолжал вывешивать над домом красный флаг. Это в республике, где религия коренного народа – ислам. Это в республике, где все горцы в войну были выселены Сталиным. Но он любил этих людей, любил горы, и красные флаги 9 мая и 7 ноября ему сходили с рук. Как я ни ссорился с ним из-за этого – как с гуся вода: «Пришли, сынок, кумача для нового флага»! Не сдавался. Никогда. Рыцарь коммунизма, добра, дружбы, гор, поэзии, детства. Сколько он ссорился из-за детей со всеми начальствами! Кому же в радость живой и непокорный защитник детства, чтобы были у мальчишек и девчонок походы, турслёты, были вершины и любимые мечты? Таких ещё два человека в моей памяти, любящих детей вопреки обстоятельствам и даже семьи, – дядя Марик и дядя Антон. Дядя Марик из Москвы мог часами завораживать ребятню рассказами – вот такое чудо и гениальный