представляете, я только что вспомнила, что отец хотел вас видеть в нашем доме. Он просил передать…
– Проходи, садись за стол и доставай то, что рисовала дома. – перебил я и переместился на стул, стоящий напротив Адель.
– Хорошо, я тут долго думала о том, что лучше изобразить, поэтому не доделала работу до конца, но отец сказал, что она вполне может пополнить одну из выставок и что сделана она профессионально.
Девушка вскинула рукой черные как уголь волосы и принялась рыться в своем рюкзаке, наклонившись к земле, отчего были заметны странные следы на ее спине. Следы напоминали кровавые полосы от хлыста или шланга, но я предпочел не задавать вопросов об их происхождении. Эта девка никогда не отличалась примерным поведением и не исключено, что следы эти достались ей не от того, что она чесала спину своими длинными ногтями.
– Лендер?
– А, что?! – я вдруг понял, что чересчур был занят разглядыванием ее спины, нежели ожиданием.
– Смотрите, вот моя работа. – Адель выложила на стол небольшой холст с рисунком и подвинула его ко мне.
– Так, ну что тут у нас…
Взглянув на холст, я обомлел. На нем была изображена девушка, лежащая на пляже. Лица у нее, конечно же, не было видно, а лишь ярко рыжие волосы без какого-либо соблюдения цвета. Вокруг девушки располагались вне горизонта странного вида лежаки с темными пятнами, которые, как я полагал, были неким подобием людей, находящихся в дали от героя первого плана. Это все было выполнено несколько по-детски, и я вопросительно поднял глаза, посмотрев на улыбающуюся Адель.
– Это что за дерьмо? Я чему учил тебя? – спокойно спросил я.
– Лендер, ну отец сказал…
– Мало ли что тебе мог сказать Мануил, он не художник и никогда им не станет! Почему тогда ты не учишься у него? А? Или ты думаешь, что он всегда будет договариваться с организаторами выставок, чтобы твои иероглифы выдавали за великие шедевры?! Нет, Адель, ты должна видеть третьим глазом, ты должна чувствовать и сливаться со сраным холстом, со сраной кистью! Это и есть крест художника! – кричал я, рьяно жестикулируя перед лицом удивленной дамы.
– Лендер, я старалась и это хорошая работа, а ваше нытье про искусство и ренессанс я опять слушать не собираюсь… – на глазах Адель появились слезы. – Вы всегда меня принижаете, вы вечно оскорбляете мое достоинство и мой дар.
– Дар?! – я еле сдержал смех.
– Да, именно…
– Тогда, одаренная моя, какого черта я наблюдаю лютое говно на этом холсте? Я бы его использовал в качестве туалетной бумаги, будь у него хоть какая-то гибкость!!!
Адель резко сорвалась с места и вылетела из дома, буквально запрыгнув в свои дорогие туфли. Хлопок двери был настолько сильным, что висящий макет арбалета над ней рухнул на коврик, расстеленный перед входом. Я не спеша поднялся, дабы взглянуть в окно, но застать Адель, выходящую за калитку,