вижу, как её трясёт.
Почему он не выходит за ней?!
Разворачивается опять к дороге. Несколько шагов на выход.
Замирает, пытаясь согреть дыханием ладони. Ещё один несмелый шаг. Ещё один…
Стоит.
Надо уходить отсюда.
Он выйдет за ней сейчас. Конечно же, выйдет!
Ломая себя, захожу в дом, включаю свет.
Не раздеваясь, сажусь на диван, закидываю голову на спинку и закрываю глаза. Секунды в моей голове тикают. Превращаются в минуты.
Всё во мне рвётся туда, где я оставил её.
Согреваюсь. Становится жарко. Открываю глаза, смотрю на часы.
Она, конечно, уже дома.
А если нет?!
Это чужая жена.
Жена.
Чужая.
Да бл*ть!
Срываюсь к окну.
Стоит там! Вытирает слёзы. Как пьяная, пошатываясь, медленно идёт к дороге.
Что происходит?!
Так же и замёрзнуть можно! Женщина ведь! Нельзя так! О чём он думает?!
Швыряю ключи от байка на стол и выхожу на улицу.
Иду к ней навстречу, сердце ухает в груди, оглушая меня.
Сейчас она узнает, что я существую.
Рот пересыхает. Я не знаю, что сказать ей!
Если он сейчас выйдет, я его урою. Без всяких, сука, пояснений. Просто за то, что она, замёрзшая, с разбитым лицом, на улице.
Ускоряюсь.
Делает неуверенный шаг на дорогу. Даже не смотрит по сторонам! Наши дома у самой трассы, и тачки летят. Доходит до середины дороги. Замирает, закрывая глаза. Вижу, как её плечи расслабляются. Покачивается на ветру. Всё! Замёрзла уже так, что не чувствует ничего!
Подлетаю, сдёргивая с себя на ходу кожанку. Накидываю на плечи, сжимая их. Её черные огромные ресницы как два веера… Под красивым изгибом брови мерцают мелкие стразы. Пахнет от неё чем-то восточным, дорогим и пьянящим.
В горле стучит.
Всё это мне кажется сном.
Чувствую, как она начинает оседать. Рывком прижимаю к себе гибкое податливое тело, удерживая за затылок.
Мои горячие губы касаются ледяного плеча, а по пальцам скользят шёлковые пряди.
И это в тысячу раз сногсшибательнее, чем я представлял.
Подхватываю на руки…
В ушах шумит.
Вот ОНА. На моём диване. И я у её ног.
Какой реальный сон!
И в моей лофт-студии пахнет теперь восточными пряностями.
Всматриваюсь в лицо.
Густые ресницы медленно открываются, хлопает ими и смотрит непонимающе. Она как после наркоза.
Губы синие…
Подскакиваю на ноги. Выдёргиваю из шкафа большое пуховое одеяло. Рывком двигаю тяжёлое кожаное кресло ближе к камину. Снимаю с неё куртку и поднимаю на руки. Тихо вскрикнув, сжимается, а глаза испуганно распахиваются.
Пересаживаю на кресло. Молча укутываю одеялом.
Надо снять с неё туфельки…
И я, немного подтормаживая от своей смелости касаться ее так, снимаю их.
Тонкие щиколотки, на одной – три браслета с жемчужными бусинами. Красивый золотой педикюр. На среднем