рванул к эскалатору. А Николай Иванович сел в подошедшую электричку и продолжил путь в сторону дома в думах о прозападных приоритетах нынешней молодёжи. И что ведь интересно: по сути, оба участника этого события остались довольны финалом произошедшего. Отставной майор наконец-таки исполнил свою давнюю мечту, на которую, как всегда, не хватало денег. Заехав по пути домой в «Нарвский» универсам, он приобрёл себе зимнюю каракулевую шапку в виде фуражки с козырьком. Затем, купив себе с зятем бутылочку беленькой, жене со старшей дочкой – дорогого сухого вина, сынишке – торт и конфеты, а любимому коту Ваське – килограмм ставриды, с лёгким сердцем отправился домой, чтобы устроить всей семье праздник.
А студент в это время, не оглядываясь и всё ещё боясь поверить в свою удачу, нёсся верх по эскалатору, прыгая через три ступени, в душе клятвенно обещая своей совести покончить с «фарцовочными» делами раз и навсегда. Правда, по мере отдаления от места встречи с псевдокомитетчиком запал обещаний и клятвенных заверений начал спадать. А после того, как он покинул метро и ноги привычно по протоптанной дороге вынесли его на «галёру» – место сбора всей питерской «форсы», – совесть резко заснула. А клятвы и обещания показались каким-то сумасшедшим бредом. Но зато после рассказа, немного приукрашенного и изменённого, про то, как скинул он с хвоста полковника-ГБшника, вистов у «длинного» (а именно такая кличка была у него на «галёре») прибавилось. Тем более ребята, передававшие ему пакет в метро, в один голос подтвердили, что его повязали комитетчики. Не комитетчик, а именно комитетчики, что в очередной раз подтвердило мудрость русской народной поговорки «у страха глаза велики». А такой авторитет заработать сложно. За имидж крутого парня надо платить, и потому студент был тоже не в накладе.
А взять, например, случай, после которого зять отставного майора Михаил по-настоящему осознал, что для тестя, похоже, в этой жизни ничего невозможного нет. Надо заметить: хотя Николай Иванович и был отставным майором, но, изрядно подвыпив, начинал поносить армейские устои. При этом мог «пройтись» и по руководителям нашей НЕРУШИМОЙ! А уж если речь заходила о компетенции полковников и генералов, отзывался о них настолько нелестно, что, сопровождая свою речь оригинальными нецензурными выражениями, часто попадал в неприличные ситуации. Обычно это происходило в общественных местах, и дело зачастую доходило до милиции.
И вот, когда это повторилось в очередной раз (правда, для зятя это было впервые) и около десяти вечера раздался звонок в дверь, к ней из разных комнат одновременно вышли все домочадцы. Тёща по праву хозяйки открыла дверь сама. На пороге стояли два сержанта в милицейской форме. Один из них держал в руке военный билет.
– Что вам надо, молодые люди? – спросила тёща, сделав изумлённые глаза, хотя сразу догадалась о причинах их появления.
– Николай Иванович Бодионов здесь проживает? – постукивая военным билетом по руке, строго спросил сержант.
– Ну, здесь, – ответила тёща. – И чо? Чего этот паршивец ещё сегодня натворил?
Милиционеры, по-видимому,