все делать как надо.
Легче, в толпе растворившись, пропасть,
Словно кристалл рафинада.
Повеселей!
Зачем в себе ты замыкаешься?
Раскрепощайся, будь смелей,
А то все каешься и маешься.
Повеселей – повеселей!
Да станет смех всеобщей истиной:
Все зачеркнет наискосок.
Да станет смех пробойным выстрелом,
Пусть даже выстрелом в висок.
Идут уверенно веселые,
Смеются на виду у всех.
И камнем падает на головы
Небесный смех, небесный смех.
Засмейся – будешь прав до донышка.
Вперед и вверх – не спи, не стой!
Но лужу обойди – там Солнышко
Блестит огромною слезой.
Перечитывая Маркеса
Мясник гладко выбрит, упитан, надушен и чист.
Мясник продолжает свой путь через бойню в курятник.
Мясник ставит подпись на вязью заполненный лист.
Мясник – генерал, а не потный усатый урядник.
Мясник любит книги намазывать на бутерброд,
Слова смаковать, те, что так солоны, а не пресны.
Мясник промокает салфеткой запачканный рот:
– Ах, как все не ново! Помилуйте, все уж известно.
Мясник обожает глаза на молочном лице,
Яичницу он запивает клубничной настойкой.
Известно ему, что в любом неразбитом яйце
Зародыш куриный, а в сущности, куры не стойки.
Хохочет мясник на лукулловых пьяных пирах
И масло надежды бросает в спагетти из мыслей.
И запахом затхлым плывет над застолием страх…
Но мясо свежо, и еще молоко не прокисло.
6 октября
Молча слизывать слезы
В предвкушенье строки,
Не бояться угрозы
И плевать на плевки.
Кто-то снова споткнется,
Кто-то снова толкнет.
Все на круги вернется,
И отменят полет.
Что нам делать, скажите,
Как нам путь проложить?
А вы просто живите.
Надо жить, чтобы жить.
Жить при полном обзоре
Фишкой у игроков.
И писать на заборе:
«Ты не умер, Тальков.»
Евгению Евтушенко
Все над всеми ехидно,
Скаля зубы, трунят.
И любому завидно,
Если кто-то богат.
А богатые манят
Кошельком под полой.
А богатые ранят
Ядовитой стрелой.
Все к кормушкам стремятся,
Все толкаются, прут.
Все чего-то боятся,
Все клевещут и врут.
Все довольны собою,
Всех признал коллектив.
Управляет судьбою
Недалекий актив.
Они шествуют гордо,
Честь несут, как ружье.
Мощной лапищей твердой
Целят в сердце мое.
Оплюют и облают:
Все – равны и вольны.
И в упор расстреляют
У стены, у стены.
Быть бессмертным – не в силе,
Но надежда моя:
Если