внучку, дай хоть поцеловать. И не путайся в дверях – проходу мешаешь.
Машунина мама со странным именем «Вася» выполнила распоряжение мужа только в первой части – Альку пропустила к деду, но прочно застряла на пороге, не заботясь о том, что вместе с внучкой запускает в дом зимний холод. – Вы с грудным ребенком приехали? – ахнула она при виде Славки, поднимающегося по ступенькам крыльца с запеленутым свертком в руках.
– Здравствуйте! – поклонился сын. – Я – Вячеслав. С «ребенком» без очереди. Это дитя духовки электропечи и кулинарного искусства Ирины Александровны, она вам представится позже. А пока, – сын осторожно потряс свертком, – разрешите представить: гусь жареный, перелетный, в яблоках. Надеюсь, сохранил тепло нашего родного тринадцатого этажа.
– А-а-а… – понимающе протянула женщина, – Василиса Михайловна я. Гусева. А там, – она махнула рукой в глубину дома, – Машин отец Карл Иванович. Гусев. Проходите, пожалуйста… с жареным «тезкой». – И попятилась назад…
Процесс выгрузки и переноса вещей в дом проходил не очень быстро, но слаженно. Меня поставили у крыльца караулить привязанную к одной из перекладин Деньку, и каждый проходящий мимо считал своим долгом отметить, как нам с ней, в отличие от других, хорошо. Все сновали с сумками, пакетами и пакетиками, напоминая муравьев. В конце концов цепочка деловитых переносчиков стала терять свои отдельные звенья и постепенно движение иссякло.
Окончательно задубев от холода, я начала потихоньку приплясывать на месте, пока не сообразила, что обо мне просто забыли. Денька неожиданно насторожила купированные уши, старательно принюхалась и тихонько зарычала. Странное для нее поведение. Единственное, на что она рычит – игрушечная боксерская перчатка. Перестав приплясывать, я проследила за ее направленным на дорогу взглядом, на всякий случай оглянулась по сторонам, ничего не заметила и передразнила собаку. Она на секунду отвлеклась от внимательного созерцания мерещившегося противника, мельком глянула на меня и напряженно уставилась в темноту леса.
– И долго будем уклоняться от общественно-полезных работ? – прозвенел от дверей голос дочери.
– «Часовым я поставлен у ворот!», – бодро пропела я, отвязывая собачий поводок, заодно отстегивая его от ошейника.
Денька – отъявленная трусиха. Даже в этот момент она упорно жалась к моим ногам. А дальше псина повела себя еще более трусливо: что есть мочи рванула прямо в сторону приоткрытой двери.
– Поводок!!! – взвизгнула Аленка, невольно пропуская мимо себя живую ракету. – Зачем ты сняла поводок?! Ну, сейчас…
Дом разом ожил от диких воплей, визга и крика. Причем Наташка не солировала в этой какофонии ужаса.
– Даже не знаю, стоит ли говорить правду, – выскочив на крыльцо в одном костюме, нерешительно проронила дочь. – Давай скажем, что Денька сама отстегнулась. У Гусевых в доме кот. Серый, лохматый и злющий. Может, подождем здесь, пока он Деньку задерет и слопает? Не могу видеть этот кошмар.
Я