мне, дорогие друзья без очереди взять кое-какую закуску под бражку. У меня гости маются-ждут. Мне тут селедочки, хлебушка, консервов «Печень трески» три баночки и лечо натуральное в двух экземплярах.
Продавшица говорит, что она не против, а очередь пусть разрешает.
Очередь в свою очередь разными голосами тоже приветствует задумку дяди Кости.
Даю перевод на человеческий язык:
– …. – -..буду, мужики и бабы, да Галка, – -… -. – моя ненаглядная! – -… – я буду тут – .. – .щелкать час целый в вашей – -.. – .очереди, когда бражка простывает на столе и два – -.. – ..ждут – ..-.-закуски. Мне – -… – на них в два счета, да они мне родственники, мля! Они – .. – ..-ждать, а мне, мля, неудобно будет. – — ..с ним, я много ни-. – .-не возьму. Пару … – селедочек, ну, ещё, мать их.. – ., три баночки печени и в рот… – -вон то лечо. Две.. – .штуки всего… – - их мать.
– Да лично мне по.. – ..-.Бери… – ..– с тобой. Только у очереди спроси, а то.. – ..-знает кто там – -.. – начнет.
– Да – -.. – . Пусть берет.
– Ой, мля, ни… – ..-не стрясётся. Бери, Костя, мать твою… – .!
– Без закуски хлебать, так и …. – - придет, не заметишь ни… – . как!
То есть при полном дружеском, мирном и насыщенно ярком согласии трёх сторон дядя Костя приобрел надобное и под одобрительные шутливые матерки пошел пить и закусывать.
То есть пропитанное матом, как сало рассолом, существование приличного, но разномастного населения одной деревни было скреплено матом, жило тесно в дружбе и взаимопонимании, так как матюги были интернациональны, уравнивали разные статусы и не давали никому ни возвыситься, ни унизиться. А равенство и братство советских людей, скрепленное добрым матом, помогало и строить, и жить, как хорошая песня.
************
Утором мы рванули на Кульсары. Практически к самому берегу Каспия, к северному. Оттуда вниз к берегу разлеглась Прикаспийская низменность и сваливалась широкой изумрудно зеленой полосой на запад, а потом опускалась к югу. Там в Каспий вливались и прекращали жизнь свою сначала Урал, а после него и Волга великая. Наши коровы нагуливали себе цветущую внешность и богатырское здоровье на северных лугах моря. Там, рассказал мне дядя Валера за ужином, трава вымахала ему по пояс и среди неё росли какие-то, науке только известные разновидности, в которых всяких витаминов было столько, что всю зиму кормить растолстевших коров можно одной соломой, а молоко из них качать тоннами.
Ехать да поселка оставалась самая малость, каких-то триста километров плюс хвостик маленький. Утро началось красиво. Голубое вверху и пестрое от непокрытого облаками солнца внизу. Мужики с коровами уехали раньше на два часа, а дядя мой залез по пояс в движок и торчал там с ключами и отвертками час, не меньше, временами выныривая на волю. Он курил и снова погружался в недра мотора. Оказывается, ничего и не ломалось вовсе. Он просто делал профилактику генератору.
Потом поехали. Дядя Вася рулил одной рукой,