потере товарища не дали.
– Воздух!
Что? Снова?
– В укрытия!
Влетели под накат землянки.
– Откуда у немцев столько самолетов? Где же наши соколы? – из своего угла произнес комиссар.
Каретников скрипнул зубами, но промолчал. Где-где, в… том самом месте, на верхней полке! Довели страну до ручки, армию обезглавили, а теперь спрашивают!
Они налетали парами, тройками, девятками. Бомбардировщики Ю-88, со стеклянными мордами, плыли высоко в небе косяками без сопровождения истребителей. Часть из них, отколовшись от стаи, пробомбили позиции батальона и как ни в чем не бывало пристроились к остальным.
…Михаил с более-менее оклемавшимся десантником, оставив местных начальников на НП, пошли по траншеям. Поднимали людей, готовили их к предстоящему бою. Воронок враг «понасверлил» много. С обеих сторон траншеи словно специально кто накопал гигантских ям. Главное, в этом аду кромешном люди все же выжили, не погибла рота.
– Это не война, а черт знает что, – вслух озвучил мысли многих взводный Кожухарь, находясь под жутким впечатлением от бомбежки и обстрела, когда десятки пуль долбили землю и, казалось, проткнут еще и тело.
– А ты какую войну хотел? – насмешливо спросил десантник. – Как в кино. Наши бьют, фашисты удирают. Чушь не мели! На рожон не лезь, но и от костлявой не бегай, тогда, может быть, до победы доживешь. А если нет, то хоть перед потомками не стыдно будет.
Каретников потрепал по плечу младшого.
– Не надо о собственной гибели постоянно думать. Думай, как немцев бить. О родных думай…
Десантник скривился.
– Ротный, ты прямо замполит, отец родной. Учишь, о чем можно думать, о чем нельзя. Им всем, и нам тоже, здесь и сейчас врага останавливать придется. – Глянул на притихших бойцов кожухарьского взвода, изрек: – Парни, выбросьте все из головы, ни о чем не думайте, вредно это. Наше дело такое – бей, убивай, но все с умом. До ночи сдюжим, жить, значит, долго будем.
«Юнкерсы» разбили батарею вдрызг. Четыре человека были убиты, несколько – ранены. Две пушки-сорокапятки валялись по кустам.
До полудня самолеты постоянно пикировали, выли их сирены; использовав бомбовые запасы, они обстреливали позиции из пулеметов. Землю вокруг еще больше изрыли воронками, так, что немецкие танки не имели возможности быстро двигаться, автоматчики вслед за танками стреляли на ходу, шли в полный рост. Батальон снова вступал в поединок, огневая позиция «кастрированной» батареи находилась в боевых порядках роты. Сама рота была островками обороны, вокруг собирались и оборонялись пехотинцы. Казалось, всё – кранты!
– Танки сзади!
Теперь точно всё! И тут же новый возглас заставил воспрять духом.
– Наши!
Каретников присмотрелся, от усталости и легкой контузии не в состоянии сразу определиться в правдивости своего восприятия происходящего. А ведь точно. Бэтэшки, «тридцатьчетверки». Вовремя они подоспели.
Командир танкового подразделения прямо с марша пустил свои танки во встречный бой, раскинул построение «неводом».
– Ур-ра! –